горько сетовал он: ну, какая ты глупая
всё-таки.
от поступков твоих, я, ей-Богу, порою
в ярости.
уходя, предлагал от печалей, хлебнуть
патоки,
пробурчав напоследок, что всё мне припомнит
в старости.
а потом, в сотый раз возвращался ко мне...
и каялся.
и опять на повышенных: так, мол, нельзя
с Хранителем...
говорил, что со мной, непутёвой совсем
замаялся
получать кренделей от начальников
небожителей.
заводился сильней, мол, негоже приличной
женщине...
об одном лишь мольбы, да и то вразнобой
с Музою...
за кого ты просила уже и в шелках, и в жемчуге.
за себя попроси,ты давно в штрафниках
и лузерах.
но услышав ответ... он о воздух ударил
крыльями.
и казалось вот-вот разразиться словами
бранными...
а потом как-то сник... и поплёлся тропАми-милями
бормоча себе по'д нос:
- какие вы, люди, странные...