Из письма к Влодзимежу Любенскому
Циприан Камиль Норвид (1821 — 1883)
перевод с польского
…Дерзнешь бранить меня, что в Греции колонну,
На берегу морском остекленелой, жаль мне,
Что слезы для нее — ко гробовому стону,
Что столько боли с грустью грудится в мечтальне.
Ну что ж, брани, а мне грустить позволь безумно.
Какая ж грусть (сказать бы мне благоразумно),
Какая ж грусть умна?!.. Здесь умолчу недаром,
Но вспомню время, что отмечу сказом старым:
Раз Цицерон[1] по делу выслан был из Рима
В Сикулы — Славой мира упрежден крылатой,
Поплыл по письмам с Капитолия, как зримо,
Не так как нынче мчат с Неаполя с затратой.
Перенесу в Палермо — вот, поплыл на судне
Живом и веслокрылом, песнь звеня на лютне,
А в городе одном был выходец Эллады —
Ему и греческие боги были рады —
Старик, учащий молодь мудрости (иль вере?),
Скупой в словах, живущий скромно в мере,
Нераз тоскливо напевающий рапсоды,
Отшельник скромный, гордый как народы,
Что страждут, к совести идя для возмужанья,
Сказав истории большое «до свиданья!».
С тем выходцем наш Консул под открытым небом,
В трудах Сократа насыщаясь, будто хлебом
Мистическим делился с людом в каждом слове.
А был то вечер, тихий как у взгорий хмары
Со звездами в очах — и ниже, где в обнове
Ученики у школ и ряд колонной пары,
Червонный лавр, что заревом цветов искрится.
Он говорил — но говорил не римской черни
Как хитрый гладиатор, но как дух, что мчится
Устами c током лавы сладить в шум вечерний.
Рожденный греком, с придыханьем вторил эхом
И этот выговор звучал последним смехом, —
Как мутный яд словес не доведет до тризны,
Так камень парой слов не выбьет мысль отчизны...
Наитие прошло — ученики льнут кругом,
Когда из крыл вернулся в консульскую тогу,
Как тайный дух, что явлен статуям досугом,
К восходу в мраморе себя являя богу.
И вот вам римлянин от греческого дыма,
Стоит сей муж вблизи и как дитя льет слезы,
С тоской слова летят как будто в небо розы:
«Уже и слово высосал вампир из Рима!..»
Сей сказ Плутарх[2] писал, не зная все глубины.
Ах, сколько голубем выдавливал я мины
Из италийских груд, Гримхильды[3] сын, всё чуя,
И горько мне, не знаю сам, зачем пишу я.
1848 г.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
[1] Цицерон (Марк Туллий Цицерон; 106 – 43 гг. до н.э.) –
древнеримский политический деятель, оратор и философ.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Марк_Туллий_Цицерон
[2] В своем поэтическом произведении Циприан Норвид
опирается на некий рассказ о Цицероне историка Плутарха
(46 - 127 гг. н. э.), древнегреческого писателя и философа, а
также общественного деятеля римской эпохи, раскрывшего
в его труде («Сравнительные жизнеописания») характеры и
образы выдающихся деятелей Древней Греции и Рима. См.:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Плутарх
[3] Сын Гримхильды — Иридион, легендарный персонаж
поэмы польского поэта и драматурга Зигмунта Красинского,
упомянутый в тексте Циприана Норвида. См. в сноске № 5:
https://pl.wikisource.org/w/index.php?title=&oldid=1217253
«Syn Grimhildy – Irydion, bohater poematu Z. Krasinskiego» –
«Сын Гримхильды – Иридион, герой поэмы З. Красинского»
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
польский оригинальный текст:
https://pl.wikisource.org/w/index.php?title=&oldid=1217253
https://poezja.org/wz/Norwid_Cyprian_Kamil/27016/Z_listu
Cyprian Kamil Norwid (1821 — 1883)
Z listu do Wlodzimierza Lubienskiego
...A ty mnie ganic bedziesz, ze greckiej kolumny
Na brzegu morskim, fala oszklonej, tak zal mi,
Ze prawie lze ja dla niej mialem, jak dla trumny,
Gdy tyle bolow, smutkow tyle sie dzis psalmi.
Wiec slusznie gan, a smucic pozwol sie nieslusznie,
Bo ktoryz smutek (rzeczy biorac wielkodusznie).
Ktoryz bo smutek sluszny?!... Dalej nie dospiewam,
Lecz wspomne czas i powiesc stara — stara nie wam.
Cicero, konsul, z Rzymu wyslan byl za sprawa
Do Sikulow — skrzydlata uprzedzony Slawa,
Listami takze, ktorych datum z Kapitolu;
Poplynal, nie jak para sie dzis z Neapolu
Przenosze do Palermo — poplynal na nawie
Wiosloskrzydlej, dzwoniacej piesn, jak mdle zorawie.
Tam w miescie jednym grecki byl wychodziec stary,
Uczacy mlodz madrosci greckich (moze wiary?)
Samotnik, teskno nieraz nucacy rapsody,
W mowieniu skapy, skromny, dumny, jak narody
Zbolale, albo meze, w glebokosc sumienia
Schodzacy, gdy historii rzekna: «Do widzenia!»
Z tym to wychodzcem Konsul, pod otwartym niebem
O sokratejskich rzeczach mowiac, niby chlebem
Mistycznym sie narodow rozlamywal w slowie.
A byl to wieczor, ciszy w gorze oblokowie
Z gwiazdami w oczach — ciszy nizej i uczniowie
Na schodach gmachu — dalej kolumn rzad — a dalej
Czerwony laur, co kwiatow sie lunami pali.
Cicero mowil — mowil nie do rzymskiej rzeszy,
Jak chytry stron gladiator, lecz jak duch, co spieszy
Wargami, by rytmowej wydazyly lawie,
Wiec jak natchniony, Grekiem sie rodzacy prawie;
A mowil wciaz hellenskim slowem i przydechem,
Bo byla rzecz o duchu — rzecz, ostatnim smiechem
Po wychyleniu metnej okryta trucizny,
Jak glazem — na nim slowa te dwa: mysl ojczyzny...
Natchnienie przeszlo — ucznie sie do mowcy garna,
Gdy ten ze skrzydel w toge wracal konsularna,
Jak duchy, co, z posagow wyslane na zwiady,
O wschodzie slonca w marmur znow wsiakaja blady.
I stal Rzymianin, sila namaszczony grecka,
A grecki maz opodal, kryjac lze, jak dziecko,
Zatesknil — potem, w niebo rzucajac rekoma:
«Wiec juz i slowo (szepnal) wyssal upior-Roma!...»
Powiesc te (ktorej Plutarch piszac, nie czul glebi),
Och, ilez razy piskiem dlawionych golebi
Z italskich tu ja gruzow, syn Grymhildy, slysze,
I gorzko mi, az nie wiem sam, czemu i pisze.
1848 r.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлена картина иллюстратора William Turner
https://images91.fotosik.pl/655/f36cdd0d7ce0da18.jpg