Поэзия, отрезанная от древа жизни
пирует на собственной тризне,
приглашает витиеватым жестом,
нужным гостям уступает место.
А когда расходятся гости,
она приходит к дереву и тихонько просит,
Боже, пусти меня обратно,
мне от себя тошно, от них отвратно,
я хочу быть маленькой твоей дочкой,
просто мне страшно поставить точку.
Дерево молчит, шелестит ветвями,
солнце прячется за листвою,
понимаешь, говорит поэзия,
я хочу быть с тобою,
но только такой, какой уже стала…
Дерево шепчет – ты знаешь выход,
ты не можешь вернуться в детство,
проданных слов ты не воротишь,
а своих у тебя не осталось.
Возьми свой старый халатик и палку,
и иди, иди вокруг света,
каждому встречному поклонись в ноги,
только помолчи, помолчи, ради Бога.
И поэзия встала, перекрестилась,
помолилась, как умела, своими словами,
и пошла в долину на утешенье
простакам бессловесным.
И когда у них в сердце играет веселье –
это заблудшей поэзии строки,
это невыразимая радость,
это воробьиное счастье,
детские сны, стариковская память,
все это стало ее уделом.
И тогда она вернется к дереву жизни,
и расцветет на нем, только нужно решиться, решиться…
И найдутся слова о радости и надежде,
каких никто и не слыхивал прежде.