В раскатах монохрома вздулся тучный свод словес,
а сквозь – бормочет в навь и вновь мой Бог,
молясь в себя, допытывает ночь на дыбе-колесе
фортуны, испуская предрассветный вздох:
«на сонм грядущего несчастья возлагаю карту Сна»
со скрупулёзными ландшафтами чистилища,
здесь я – бездушный Легион, мечтаю, чтобы нас
в заснеженной утробе сфинкса схоронили…
в истоке синевы бурлит растерзанное мясо Ра,
шумит прибой к распятому на мне кресту,
медоточивый свет сластит чертополоховый кошмар,
снедаемый пастями страсти, что во мне растут –
как беспокойны церберы разгневанных сердец!,
набрякла слева грудь – сочится желчь –
красноречивее, чем затонувший в горести мертвец,
набравший в душу слёз.
Однажды всё должно истечь.