Мы отвергли Весну. Мы служили Зиме молебен.
И изгнанница-Осень рукой прикрывала веки.
А в горячем дыханьи песок ледяной дымился.
Обнимали детей заплутавших, просивших хлеба,
Согревали навеки в январском пушистом снеге,
И они, ангелочки, взлетали – легки, как мысли...
Синеглазое Лето в аляпистом платье было
Так крикливо, фальшиво… оно не согрело душу,
А сентябрь… сентябрь не наш и не будет нашим.
Как в спасенье, нырнули мы в вихри хрустальной пыли...
Пусть декабрь сплетёт, оттолкнёт нас, завьёт, закружит,
Чтобы после в покой… остальное потом неважно.
Так безумно далёк побледневший отец-Ярило...
Мы ведь тоже огонь, заключённый в зеницах зимних,
Отгорели, наверное… пеплом взорвались белым.
Где когда-то заря и пожар надо всем царили,
Там последняя свечка в агонии тает дымной,
И усыпаны тропы чуть тлеющим снежным пеплом.