Так угнетает вдохновенье
Без смысла разума, любви
Остатки жизни постепенно
Оттлеют в омутах груди.
Такой невинный и жестокий
Брыкался, бился и стонал
И каждым возгласом убогим
Ты признавался ей и лгал.
Ты был суровым, извращался
Кусался за ухо и в грудь
И никогда не оставался
Без этих томных, тёплых мук.