Он умер сразу.
Как говорят, на месте.
«Скорая» не успела, да и не могла помочь.
Удар,
и все переживания, и хлопоты для него закончились.
И осталась мама, а он
так боялся, что она уйдёт первой.
Мы не сразу узнали, что случилось.
Просто не отвечал на звонки.
Мама везла ему в больницу приёмник, чтобы он слушал радио.
Мы её обманули.
Не могли сказать.
Но она поняла.
Поняла сразу.
Только не верила,
и всё говорила, что он поправится.
А потом замолчала и тихо плакала.
Он умер в осенний вечер,
когда шёл тот самый Норд – Ост.
И каким-то образом мне казалось,
что он был убит там, тупым выстрелом.
И осталась мама,
и недостроенный дом,
и мы, его дети и внуки,
и тот человек, что проехал на «красный».
Папа чуть-чуть не дошёл до дома.
Я не могу ездить по нашей улице.
Накануне он помогал мне вытаскивать увязшую машину.
Мы смеялись, перепачканные по уши.
Уезжая, я оглянулась.
Он стоял, опираясь на лопату,
очень уставший и погрустневший,
я сказала ему до свидания.
Будь проклят тот человек…