АЛЕКСАНДР МИЛЯХ
«Мастер литературы Республики Молдова»
« ... Из народа - пришли - мастеров!»
ДАЛЬ ЧУДОТВОРНАЯ
Художникам Николаю и
Антонине Суриным...
Здесь мы все,
Кто душою и родом
Из народа пришли
Мастеров.
Не рисует, не пишет – в угоду –
Побирушка
Богемных пиров.
Вновь по кругу чугунная кружка –
Соберем медяки и рубли:
Тридцать лет мне, старик и старушка,
Дайте свет и небес, и земли.
Он потухнет на время.
Утонет
В староневском тяжелом вине…
Николай, исповедуйся Тоне,
Посвятите икону –
Жене!
Из лица ее высветить нужно
Чудотворную синюю даль…
Наша горькая трудная
Дружба
Отрезвеет, как сгинет
Февраль.
Сгинут пьянь и мгновенные ссоры,
Будет радость в возвышенном сне…
Побирушка, спасла от поборов -
Сто вампиров на душу – в стране.
Сто вампиров - на холст Николая,
И погибнет дарящая даль.
Нарисуйте ту мерзкую стаю,
Коль страну и народа
Вам жаль!
Нарисуйте…
Народ отрезвеет…
Подлецами, назвав -
Подлецов.
…Чудотворною далью светлеет
Антонины
Простое лицо.
1974 г. Ленинграл
ПАМЯТИ АРКАДИЯ МАЛАШЕНКО
Аркадий Петрович…
Аркадий…
Аркаша, черт нас не возьми!
По козням летим автострады
В сумбур Кишиневской зимы.
Хмельные гаишники злые,
Встречая, расплавят свистки,
Но все твои «други» -
«Былые»,
С «былого» - брать штраф не с руки.
Былые? Былое… Былая
Жизнь наша навечно с душой,
А если – страна, то большая,
Но если – Поэт - то большой!
В построчном, в том, памятном, ряде
Тебе был я - «буйственно» - нов:
За белую ночь Ленинграда
Меня усмирял Кишинев.
Предчувствие праведной силы,
Как страх, в деловитых умах:
«Печатать нельзя,
Пьет А. Милях!
Стихами - хамит А. Милях....».
Вечерняя наша газета
Меня доверяла тебе:
«От Бога в нем сущность поэта!…»
И хмурились люди в
С.П. * * С.П. -Союз писателей МССР
Аркадий Петрович…
Аркашей -
Не звал тебя, знал кулаки,
Замашки боксерские наши
Дарили и мне синяки.
Такие уж мы недотроги,
Что в драках познали тот срок,
Когда доверяют дороги
Пророческий узел дорог.
И не разрубить, не распутать…
Но свыше дарована речь,
Чтоб жизнью и сердцем прощупать,
Строкою и сердцем прожечь!
Ушибы, ошибки – в
Былое…
Дороги зимы навсегда,
В России остались с тобою
Твои и мои города.
Но скорости помню отраду
И снежной ночной кутерьмы,
По козням летим автострады
На зов долгожданной зимы...
ТОПОЛИНАЯ ПРАВДА
Валерию Семенову
Помнишь, как мы в детстве были рады
Волшебству простого кирпича?
Двинулись угрюмые громады,
Улицы старинные топча.
Где дома в строю невыразимом,
Под бетоном сгорбилась земля –
В детстве нам, доверчивым, грозили,
Устремляясь в небо, тополя.
Но вокруг грозят громады – горы,
Светом окон вечера
Дробя…
Это радость…
Это горе – город,
Где так долго не было тебя:
Речка…роща…небо… - это вечно?
Ты об этом сказку напиши,
Правдой тополиной не увеча,
Детство безупречное души.
Напиши про грозовые дали,
Как рождалась на полях роса,
Как смотреть в простор не уставали
И твои раскрытые глаза.
Ты расскажешь сказку:
«Доброверцам»....
В сутолоке городских затей,
Почему же так пугают сердце
Лица удивленные!
Детей?!
1962 г. 1972 г.
Д О М П Е Ч А Т И...
И ПЕЧАЛИ.....
/К смерти Виктора Чалого - журналиста и поэта/
В бокале высочайшем – пиво, гонец запоя.
Мне нельзя!
Мы все хотели жить счастливо? Спокойно б умереть,
Друзья.
Виктор Никитич умер. Чалый.
Как все маститые познал
Высоколобые причалы…Души – спасительный привал.
Пусть вековая злоба схлынет! Оставив пенные следы…
Смотри: за стойкою богиня в подвале имени звезды.
Над ним многоэтажно: «ПРЕССА» - газет и офисов парад.
Где стаи ангелов и бесов, нотариус и адвокат,
Поверю я – напитку « Кофе…».
Смотрю на ангела без крыл –
Редакторши знакомый профиль -
Напиток горький подсластил.
Поминок ритуал известен, однообразен, как печать,
О прошлом вести – жаждут лести, чтобы о будущем
Молчать…
Я предлагаю – на веранду подняться...
К солнцу! Место есть…
И вижу алчущую банду, кому и смерть для строчек
Весть!
Неполон зал. Для вездесущих «писателей»
Дороговат.
Всегда при всех – телеведущий: меня насквозь-
Не видеть – рад!
И я его. Как передачу, в которой
Он - еженедельный звон,
Всегда, во все, влюблённый, власти,
Народа счастье, будто сласти
Воспел,
Людской – не слыша – стон.
Виктор Никитич умер… Чалый.
Как все не знал, но всё ж познал –
Мгновенья радости с печалью:
Нам, с Малашенко,
Вдруг сказал, в год юбилея:
« Всё моменты -
Единства неба и земли.
Но, если вы –
Интеллигенты,
С собою водку принесли?»…
Как признак профессионалов –
уметь молчать!
Как прокричать,
В строке у Чалого началом – печали вечная печать!
В бокале водка вместе с пивом.
Ушёл раб строчек.
Навсегда…
« Вы все хотели жить красиво?
Живите проще,
Господа!».
ПАМЯТИ ПОЭТА
К.С.Семеновскому.
Звонок молчал.
Ветра стучались
В окошко заревой крови,
Хозяин дома был печален,
Суров и трезво деловит:
«Кто утром жив, тот сутки вечен,
Найдя любовь и верный кров,
Входи. Зажжем хмельные свечи
За добрый город Кишинев.
В людском размеренном устое
Заложен грустный не покой…» –
Он разговаривал со мною
Как-будто с
Небом
и
Землёй:
«Коль бог вниманием не обидел,
Встреч и разлук
Познай черёд:
Я верю, что с тобой
Овидий,
Став не изгнанником,
Зайдёт…».
Теряло медленное лето
Разгоряченную листву,
Смягчает время боль поэта
И беспощадную молву –
«…Коль в откровении стихает
Порыв души -
Неповторим,
Поговорим с тобой - стихами
И о стихах - поговорим.
Идя по роковому следу,
Лишен ты праведных утех,
Но есть надежда на
Победу,
Коль нет надежды на успех…»
1970 г. 2005 г.
Ш К О Л А № 40. 1956 г.
Боюканский Спуск.
Жду каникулы и лето. Век шагнул за пятьдесят.
Класс шестой. «Талантов нету!». (Так мне в школе говорят).
А она сороковая! Но какая? Не пойму…
Деловая… Ножевая… Кто в министры! Кто в тюрьму.
Изучаются пороки исторических повес.
Прерываются уроки... Из-за дымовых завес,
Кинопленки чудодейство! Зажигаем – пшик и дым!
Изучаю лицедейство – мне б начальником? Любым!
Мне б идти в киноактеры?! Принимай «Молдова – филм»,
Но прогнали. Стал боксером, но теперь – «актрисофил»!
А тогда… горят отметки, что впивались в дневники…
Мы войны суровой детки, вечные призывники,
Мы историю подучим: героическую ложь:
Фюрер был. Горланил дуче… Наш дымил. Несхожий вождь.
Как хотелось научиться – не учиться! А учить!
На плакатах новых – лица – будут прошлое лечить.
Я не схожий, не похожий, но глотаю сладкий дым:
В настоящее прохожий, хитрым будущим - своим?
У меня таланта нет! А тема, на дом: Жизнь и честь!
А учительница эта - будто радостная весть,
Расскажу ей по порядку: Про свободу чувств. Про гнёт.
Всю в каракулях тетрадку? Почему-то не вернет…
«…СТИХИ НЕ ВОЗВЫШАЙ НАД ПРОЗОЙ…»
В.Рождественскому
«…Стихи не возвышай над прозой!» -
Сказал мне петербургский мэтр:
«Любой величественной позе
Сопутствует никчемный бред.
В ночь белую ты дверь откроешь –
Уйдешь - от криков… от вина…
Слова расправятся с тобою:
Любовь…
Россия… Тишина…
Зачем напыщенные жесты?
И заумь вспыльчивых речей?
Прочти себя! Открытым текстом.
В контрастном шрифте двух ночей!
Как все,
об искреннем –
Тоскуя,
Умерь ты городскую грусть,
Зря не тревожь, принизив всуе,
Веленье вековое –
Русь!..
В любви к любви – возврата света
Нет…
Покинув темный дом,
Родной поэзии заветы
Срединным сохрани звеном.
Пройди, пройди ее дороги,
Дороги речи и страны,
В прозрачном
И в певучем слоге -
Святую прозу сохрани…»
1975 г.
В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГАЛИНЫ.
«Не могу я тебе в День Рождения
Дорогие подарки дарить...»
/ из популярной песни.
Время требует повторения,
Если в песне звучат года:
«...Не могу я тебе в день рождения…» –
Строчек добрая ерунда.
Песня жизненной станет метою,
Когда рано сердцам остыть,
Потому что с душой «поэтовой»
Очень трудно поэту жить!
А тебе? Мы сегодня разные,
В этом нет и моей вины:
Родниковой водой отпраздную
День рожденья своей жены.
Выпей горькую ты без робости,
Мой стакан, оторвав от уст,
Над житейской стоял я пропастью,
Испугавшись геенны чувств.
Пусть с тобой очень редко видимся,
Я, ты знаешь, смотрю в глаза,
На судьбу мы – тогда обидимся,
Когда сгинет – невзгод полоса.
Век двадцатый – уйдет в мгновения,
Будем жизнью – друг другу – должны:
У поэта – опять – день рождения,
День рожденья – моей
Жены.