Иллюстрация засл. худ. России Анатолий Сергиенко
1.
Сумасшедшие небеса.
Облаков полоротых глыбы…
Мрачный дождь заворочался
Ископаемой древней рыбой.
Кистеперо простерлась тень,
Осеняя земную осень.
В ней – березьим костям кистень,
В ней – осинам – перо под кости.
В ней – громадный прощальный гром,
Что, созрев, в этот мир сорвется,
Грохоча, словно в сруб ведро
Так, чтоб сузились душ колодцы.
Смирный мир уставал неметь
С замиранием небу внемля,
Словно там воскресала смерть,
Чтоб низвергнуться вниз, на землю.
И смеялся во мне, в глуши
Отраженный природой ужас…
Как аукнется из души,
Так откликнется мир снаружи.
2.
…Так не раз, на носки привстав,
С хрустом в чурку врубал колун я…
Рваной трещиной в небесах
Полыхнуло перо перунье.
В небе корчится рыбья плоть
Неудавшийся Божий опыт.
Эту рыбу отверг Господь,
Но не смог погубить потопом.
Страх срывает молитву с уст.
Сам не знаю – чего боюсь я.
Рыбой нищих кормил Иисус
Эта рыба – не от Иисуса.
Кистеперая тварь из мглы
Размывает пером и кистью
И остатки времен былых
И зачатки грядущей жизни.
3.
Вострубил сумасшедший рог,
Сжатый мертвенными губами
Весть о том, что не нужен Бог,
Тем, чьих предков придумал Дарвин.
Тьма, свистя, из последних ламп
Дососала остатки света.
И расправила два крыла,
Унося в никуда планету.
Не Эйнштейн ли – гриваст и лыс,
Язычищем дразнящий Вечность,
Властно кисти вздымает ввысь
Перед хором незримых певчих.
И дрожал комаром простор,
Разбиваясь на ноты брызг
И захлебывался хор,
Запредельно высок и низок.
Падал мерный тяжелый стук
В скорбь всемирного похоронья.
И летел молодняк на звук,
Громко каркая по-вороньи.
Дикий ор нарастал в толпе
Облекая весь мир в бессветье.
Так кричат, чтобы смерть воспеть,
Заболев красотою смерти.
4.
Сумасшедший аккордеонист
Звукорядью полуприкушен,
Заюлил сумасшедший твист,
В пух и прах растирая души.
Вот! – растет дураков толпа,
Пополняется дураками.
И свистит шепелявый пар
Над раскисшими вдрызг мехами.
И дурак исторгает визг
И визжит от восторга дура,
Видя, как музыканту кисть
Отгрызает клавиатура.
Только вдруг – утешеньем мук
Льнут к культе музыканта листья.
Это хочет замазать звук
Пейзажист – сумасшедшей кистью.
Никому никого не жаль.
Каждый, каждый другого стоит…
Так смывают бедой печаль,
Или малую боль большою.
Я не спорю, талант велик,
Если муками гасишь муки…
Написал бы Пречистой лик,
Вдруг другими бы стали звуки.
Гений кисти! Он знает сам
Что он стоит и что умеет.
Он размазал бы все и вся,
Для того, чтобы стать виднее.
Он искусством своим не врет,
Такова есть картина мира!
И в восторге толпа ревет,
Вознося над собой кумира.
Гаснут россыпи нот вокруг.
Тут – щепотками, там – горстями.
Добивают рябины звук
Окровавленными кистями.
На другой стороне земли
Гениальный и полоумный
На мгновенье воскрес Дали
И от страшных видений умер.
5.
Ах, художник! Чему ты рад?
Да не мни ты себя героем.
Проще намалевать квадрат –
Бездуховность слегка прикроешь.
Ты сегодня такой крутой!
Ты в своей правоте неистов!
«Мир спасается красотой».
Ты воспел красоту
Убийства.
Мажь, художник, входи в экстаз!
Можно всё, там, где нет закона.
Неудавшийся богомаз…
Ненаписанные иконы…
6.
Ах, не то всё! Не то! Не то!
Тяжело, словно на душу слон сел.
Нарывает из туч – кистой
Обезумевшее солнце.
И глядит оно сверху вниз:
До чего же смешны и жалки:
Полоумный аккордеонист
И Эйнштейн с дирижерской палкой.
И толпа дураков и дур,
И художник – любитель водки…
Я отсюда уйду. Уйду!
Но, куда я с подводной лодки.
Солнце, солнышко… Ё – моё!
Под тобою нельзя согреться.
И больное лицо твоё
Так похоже на Билла Гейтса.
Ну, а может, всё так и есть?
Верим в Бога и грезим Раем.
А какой-нибудь супер-Гейтс
Словно в кости – в людей играет.
И давно все – по номерам,
От покойника - до младенца.
Мы – программы. Весь мир – игра
Гениального вырожденца.
…Я усну. Лучше – сны глядеть.
Лучше пусть мне приснятся снова
То ли кости былых кистей,
То ли кисти костей былого.