МУРМАНСКИЙ ЦИКЛ.
Романтик – разве это в моде
«В нем так политик слабоват,
Он нищий по своей природе,
В своих стремленьях мелковат».
С улыбкой бросит, пробегая,
Какой-нибудь заезжий франт.
Но у меня есть мысль другая:
«Романтика – души талант,
Романтика - потребность духа,
Идей и чувств каленый сплав
И даже войны и разруха
Не потрясут ее высокий нрав.
МУРМАНСК.
О, город Севера, где жизнь сурова!
Ты на краю российских рубежей.
Сквозь дымку лет я вспоминаю снова
Гудки твоих рыбацких кораблей.
Уход, приход и радость, и тревоги,
Час расставанья, ожиданье встречи,
Морские мили, трудные дороги
И тяжкий труд, и пламенные речи.
Друзья мои! Нам этот город дорог
Своей неброской северной красой.
И ничего, что нам уже за сорок,
Что мы уже с седою головой.
Давно на суше мы, в иных делах.
Но в дружеском душевном разговоре
Он вечно с нами, город наш в снегах,
И вечно с нами Баренцево море.
Поэтому стремимся мы сюда.
Здесь наша молодость и с ностальгией
Мы помним бесшабашные года,
Навеки заболев морской стихией.
Мы принимаем этот зыбкий мир-
Мир полный постоянного движенья.
Он наше божество, он наш кумир,
Для душ матросских вечное волненье. \томленье\
СЕСТРЕ ЕЛЕНЕ.
Сестра моя!
Ты помнишь наш Мурман,
Заснеженный, суровый и прекрасный,
Как уходили корабли в туман,
В путь тяжкий, славный и опасный,
Как уходил куда-то в облака
Последний мыс, взорвав на части душу?
Он хрупок был, как замок из песка,
Размытый морем, прянувшим на сушу.
Как отвыкали трудно от земли,
Как принимали разноликость моря,
Как надрывались в море корабли,
С ревущею волной и ветром споря?
Как ждали с берегом заветной встречи,
Потом дождавшись, словно чужестранцы,
Мы жадно слушали земные речи,
Вживались в быт, как будто новобранцы?
А вжившись в быт мы снова жили морем,
Оно звало, оно не отпускало.
Мы с ним делились радостью и горем,
Мы говорили: «Море засосало».
О, странствий дух - крепчайшее вино.
Куда бы мы ни правили кормило,
Мы приходили к морю все равно,
Что говорить, ведь так оно и было!
Беспечные! Полны мы были сил.
Свободные! Нам было не до скуки.
Прошли года, и вот я загрустил,
А ты устало опускаешь руки.
Сестра моя! Ну, что нам горевать?
Всему черед свой и своя примета.
Есть время жить, есть время умирать,
Но коль мы живы – наша песнь не спета.
Так повелось, у каждого свой путь,
И каждому указан срок и время.
В моря ходить ли иль подковы гнуть,
Плоды ли есть, высаживать ли семя.
Нальем, сестра, шампанского бокал,
Поговорим, как море бороздили,
Как побеждали свой девятый вал,
Как веселы, как молоды мы были.
Так просидим до первых петухов.
И в дружеском душевном разговоре
Мы вспомним всех знакомых моряков,
И до утра пусть с нами будет море.
ЛЮБОВЬ.
Я сегодня, конечно, влюблен,
Я сегодня влюбился в море
Блеском красок его ослеплен,
В белопенном соленом просторе.
Так бы слушать его всегда,
Созерцать чистоту, безбрежность.
Словно к женщине близкой вода
Льет в груди удивленную нежность.
Я любуюсь шальной толчеёй
Бесшабашной и пьяной зыби,
Под высоким форштевнем струёй,
И моржом на ледовой глыбе.
Очарованный дивной картиной,
Вижу чаек стремительный взлет,
Их паренье над водной равниной,
Между волн их бесшумный полет.
Ах, зачем мы приходим сюда,
Что нас, грешных по свету носит,
Что в тебе я увидел вода,
Что так сердце щемит, что просит?
Я не праздный совсем повеса,
Не обижен, ни с кем не в раздоре,
Не беспечная жертва прогресса,
Я пришел, чтоб понять тебя, Море,
К светлой сказке твоей прикоснуться,
И в штормах ощущая себя,
В мир иной с головой окунуться
И почувствовать мощь корабля.
Море, море! Прими же скорей
В братство синих в полоску тельняшек,
В яркий жар золотых якорей
И начищенных форменных бляшек.
Я сегодня, конечно, влюблен,
Я сегодня влюбился в море.
Ветром странствий я с ним обручен
В белопенном соленом просторе.
ЧУВСТВО РОДИНЫ.
Все было: шторма передряги
И пот соленого труда,
И разных иноземцев стяги,
Порты, чужие города.
Но ждет нас впереди Россия,
Судьба моя! Страна моя!
Мои тропинки полевые,
Мои родные тополя.
Россия! В этом сплетено
Мое рождение и юность,
Резное девичье окно
И вечеров заветных чудность,
Мои обычаи и нравы,
И мой народ, и мой язык,
Ветлы дуплистой ствол корявый
И русских чаек резкий крик.
Да, разве передашь словами,
Все то, что чувствуешь в себе,
Там, за далекими морями.
Когда идешь на корабле!
Идёшь дорогою широкой,
Штормов немало впереди,
Но чувство Родины далекой
Растет и плещется в груди.
И верно Родине мы служим.
Мы за свою страну горой.
Вот почему мы в море тужим.
Вот почему спешим домой.
КОЛЬСКИЙ ЗАЛИВ.
Пришла полярная зима.
Бушуют снежные заряды,
Озябли черные дома
И леса темные громады.
Над городом ночная мгла
Все полновесные полгода
Шар солнца выела дотла,
Как каустическая сода.
И сыпет на дороги снег
Из серой облачной утробы.
Спешит куда-то человек,
Оленем скачет чрез сугробы.
Деревья праздничной толпой,
В неоновом разливе света
Покрыты свадебной фатой
И будто женихов ждут лета.
Залив накрыла пеленой,
Как молоко, стена тумана.
И под туманною стеной
Залив дымится, словно рана.
Как призраки бредут суда,
Бася сиреною сердито,
И в трюмах их лежат руда,
Бананы, рыба, чай и жито…
КОСТЕР ДУШИ.
Не стремлюсь к вожделенным Клондайкам,
К орденам и пышным чертогам,
Я стремлюсь нынче к вольным чайкам,
Я брожу по морским дорогам.
Видно часто в мальчишеских снах
Обнимал меня странствий ветер.
Я мечтал о тугих парусах,
Бредил всеми морями на свете.
Мне не жить в кабинетной пыли,
Средь ковровых дорожек и кресел.
Среди них я, как кит на мели,
Кабинетный мундир мне тесен.
Я как будто в сыром застенке,
Словно с маху посажен на кол,
Или кто-то швырнул на коленки,
На горохом посыпанный пол.
Отряхну кабинетную пыль –
Не хочу быть ничьей игрушкой,
Я постигну пространство миль
Вместе с чайкою – хохотушкой.
Рано утром взнуздаю коня
И наметом, вздымая пыль,
На далекий свет лунного огня,
Где лишь ветер один да ковыль.
Разожгу в горах я огонь в ночи
Возле синих студеных озер.
Ярче всех, ярче звездной парчи,
Ты пылай, разгорайся костер.
Растревожь странствий дух нетленный,
Искры памяти развороши,
Расскажи о просторах пенных
И о звездных дождях расскажи.
ОТПОВЕДЬ.
Как-то раз наблюдал картину:
Изощрялся салонный остряк:
Мол, у матери было три сына,
Двое умных, а третий – моряк.
Говорил он, что море опасно,
Что штормит и волна за волной,
Что теряют там жизнь напрасно,
Ну, не лучше ль земной покой?
Ну, не лучше ль в тиши квартир
Теплый бок у жены обнимать,
Пить вино, есть голландский сыр,
Телевизор смотреть и мечтать?
Он вещал: «Нужно быть реалистом».
Только что мне пустая молва?
Я отвечу насмешливым свистом
На избитые молью слова.
Жизнь без всяких забот и риска,
Нафталином пропахший уют,
Не сравниться совсем и близко
С тесным братством матросских кают.
Ярким пламенем лучше сгореть,
Да по небу звездой падучей,
Чем навозом лежать и преть,
И дымиться громоздкой кучей.
Робкий, робкий смешной бедняга,
Вспомни сказку где «мудрый пескарь»
За порог свой, не сделав ни шага,
Прожил жизнь как замшелый сухарь.
Не услышать тебе, не понять,
Океанов седых кантаты,
Не дано тебе взором объять
Морем чищеные палаты.
Не услышать тебе гордых песен,
Водных струй за высокой кормой.
Так смакуй же квартирную плесень,
Наслаждайся своею тюрьмой.
ДВЕ ДУШИ.
Есть две души у человека.
Одна – средь бытовой пыли.
Ну, а другая, словно Мекка,
В прекрасной сказочной дали.
Там, где прозрачные туманы,
Где ели в шапках голубых,
Где экзотические страны
Лежат в долинах золотых.
Где гордый Рим, мечом бряцая,
Ведет чрез Рубикон мосты,
Где Русь, в борьбе изнемогая,
Крушит ордынские щиты.
Где шхуны в поисках сокровищ
Носами режут моря ртуть,
Где сонмы сказочных чудовищ,
Наводят на туземцев жуть.
Где инок, мысли напрягая,
Мусолит Библии листы,
И где раскольник, власть ругая,
Бежит и прячется в скиты.
Где барсы возлежат на скалах,
А горы с небом говорят,
В космических холодных залах,
Как жар созвездия горят…
Есть две души у человека.
Одна – в неведомой дали,
Другая – до скончания века
В рутине бытовой пыли.
СВОБОДА ДУХА.
В краях, где правят океаны,
Где туч тугие караваны,
Где жизнь похожа на вокзал,
Там мой свободный дух блуждал.
Мир окружающий был тесен.
В груди рождались звуки песен,
Широких, светлых, неземных,
Где места нет для слов пустых.
Душа гудела, как орган.
Я сам себе был капитан
И сам решал, куда мне плыть,
С кем мне дружить и где мне жить.
Крепка была моя ладья.
Я сам был для себя судья.
И в передрягах многократ
Я сам себе был адвокат.
Я был подобен вольной чайке,
В моднейших джинсах, модной майке
Всходил беспечно я на борт.
Мне рад был каждый встречный порт.
Везде имел я свой причал,
Где часто голову склонял,
На грудь прелестную испанки,
Француженки иль африканки...
Но женщин щедрая любовь
Не волновала в теле кровь:
Я в странствия был погружен,
Я в странствиях был растворён.
Я уносился на Майорку,
Бродил по Риму и Нью-Йорку
Среди Курильских островов,
Среди дельфинов и китов.
Я достигал орлиных гнезд,
Стремился к свету дальних звёзд,
В торговые ряды Стамбула,
В сумбур кровавого Кабула.
Я слушал, что несёт эфир,
Чем дышит Рериховский мир,
Как страстно молятся брамины,
Как кнут сечёт нагие спины.
Я всё хотел в себя вобрать,
Всё охватить, и все познать.
Единственно о чём жалел,
Что где-то что-то не успел.
Мне говорят: «Что ж ты достиг?
Не уловил ты в жизни миг,
Ты не создал свою семью,
Ты не вписался в колею.
Ты шёл нехоженой тропой.
Кому ты нужен? Ты изгой,
Твои духовные пожитки
Не стоят даже прелой нитки»
Но я, закончив путь земной,
Надев корсет свой гробовой,
Из удушающей могилы
Кричать все буду: «Бoже, милый!
Коль мне подаришь жизнь вторую,
Я не приму судьбу иную!
И даже если жизнь проруха,
Восславлю в ней свободу духа».
ПОХОД.
Над нами чёрных туч покров.
Уходит берег, в дымке тая.
Который раз от очагов
Уносит нас судьба морская?!
А впереди вода без края
И море хлещет в борт волной,
И только чайка, провожая,
Кричит и вьётся за кормой.
И мерно отбивают склянки,
Не видно наших берегов,
В эфире шорох, треск морзянки,
Нас ждут огни заморских маяков.
ВИДЕНИЕ.
Ночь. Море. Чёрный горизонт
Задёрнут чёрной занавеской,
Лишь звёзд блестящие подвески
Плывут, сверкая в толще вод.
Огромной люстрой чьё-то судно
В сиянии своих огней
Скользнёт, как призрак, скрасив будни,
И скроется гирляндой фонарей.
Но чудится над сонным морем:
Звоночком женский смех звенит
И, отдаляясь, тает, тает,
Куда-то вдаль зовёт, манит
И где-то среди волн стихает.
И снова ночь вас окружает,
И снова чёрная вода,
И снова гроздья звёзд мерцают,
Всё как обычно, как всегда.
УБЕЖДЕННОСТЬ.
Ярится море за кормой,
Дыбится, пенится волнами,
Встаёт огромною горой,
И ходит мутными валами.
Идет, ревёт девятый вал,
На нас бросает волн когорту.
Наш траулер не очень мал,
Но всё летит куда-то к чёрту:
Луна и звёзды, небосклон.
Кипит, беснуется вода
И грохот, треск со всех сторон-
Вот это сила, это да!
Разбойный слышен ветра свист,
Он треплет, рвёт на части снасть.
И судно, как осенний лист,
В проёмы волн летит кружась.
Стихия пусть грохочет в борт
Своей могучею рукой,
Мы всё равно найдём свой порт,
Мы скоро встретимся с землёй.
КИЛЬДИН
Три долгих месяца вода,
Стальная, без конца и края.
Но вдруг открылись берега,
Огнями маяков сияя.
Земля! Полярный край! Кильдин!
Прибежище ветров суровых!
Домов штук двадцать, магазин
И гнёзда птиц на скалах голых.
Там край земли, здесь океан
Раскинул купель соляную,
И чаек резкий крик, тоскуя,
Зовёт нас в утренний туман.
Звучит команда «Так держать!
Команде по местам стоять!"
Прощай, суровый наш Кильдин,
Мы рвёмся в даль морских седин.
И с нами волны - гончих стая-
Морская братия шальная,
Да лунный шар над головой,
Словно фонарь над мостовой.
Завидная лихая доля:
Движение, простор и воля.
РАДОСТЬ.
Изведав тяжкого труда,
В тени надёжного причала
Сопят уснувшие суда,
Чтоб утром всё начать сначала.
Каюты теплые покинув,
Братва матросская не спит.
Уют домашний прочь отринув,
Бродяжий дух вокруг царит.
И что им снежные заряды,
Туман, мороз иль мгла ночная?!
Они земле скалистой рады,
По ней вразвалочку шагая.
ГОРОД.
Есть город в памяти моей,
Такой далёкий и прекрасный.
Там нет давно моих друзей,
Там океан лежит опасный.
Есть город в памяти моей,
Где я, задиристый мальчонок,
Гонял по крышам голубей
И дёргал за косы девчонок,
Где мозг мой полнился мечтами,
А в сердце ширилась печаль -
За уходящими судами
Стремился я в морскую даль.
Ну, а они, храня осанку,
В одеждах белых, просто шик,
Под знаменитую Славянку
Спешили – ждал их материк.
Восторженным следил я взглядом,
Подкатывался к горлу ком.
И я твердил живущим рядом,
Что стану смелым моряком.
Я вырос, стал конторским клерком-
Жизнь рассудила на свой лад.
И я по жизненным всем меркам
Своей судьбе как будто рад.
Но в глубине души теснятся:
Славянка, чайки, моря сталь
И почему-то часто снятся
Причалы да морская даль.
/Славянка – марш «Прощание Славянки «
ТРИ ТОЧКИ.
Где небо с морем в гневном споре,
Где судно тяжкий путь свой торит -
Два шага к берегу, к теплу
И шаг в дымящуюся мглу-
Там, пробиваясь сквозь заряды,
Встают плечом друг к другу, рядом,
Бросая дерзкий вызов тучам,
Перед лицом метельной бучи
Слепящей воющей пурги,
Обнявшись тесно, моряки.
Там борт, надстройки, реи, ванты
Сверкают ледяной гирляндой,
И ледяная красота
Губительна для моряка:
С волною заручась союзом,
На палубу ложится грузом
И клонит, клонит борт к воде,
Навстречу к гибели, к беде.
И капитан дает команду
Колоть красивую гирлянду.
И мы идём как бы на дот,
И колем мы коварный лед.
А в смертном хаосе болтанки
Тревожный слышен писк морзянки.
Она взрывается в мозгах,
Стучит, пульсирует в висках.
По нервам бьют, как молоточки:
Три точки, три тире, три точки.
Торопятся, ложатся в строчки
.Сигналы "SOS", еще раз "SOS",
Нас губит море и мороз.
И в миле от большой земли
Свой курс меняют корабли,
Кричат радисты: "Дайте пеленг!"
И всем кто в море и на берег
Сигналы: "SOS", ещё раз "SOS",
Нас губит море и мороз.
Всем, всем, кто в море и на cyше:
"SOS, SOS, спасите наши души «!
ВИДЯЕВО.
1.
Так вот где русский флот стоит?
Где край пустынный и суровый,
Границу нашу он хранит,
А вместе с ней порядок новый.
Здесь свыклись с камнем и пургой,
С недлинным и нетёплым летом,
Где море часто скрыто мглой
И хлещет в борт волной- кастетом.
Здесь ночь полгода правит бал
И только в порт ведут дороги,
Где сходни кинув на причал,
Стоят подлодки, словно боги.
2.
И вот приказ. Гудят моторы.
Всё дальше, дальше от земли.
Дела земные, шутки, споры
Остались где-то позади.
По карте штурман курс сверяет,
В глубины моря путь лежит
И лодка, словно кит, ныряет,
И в нужный ей квадрат спешит.
Сквозь толщу вод она идёт
Туда, куда страна велела.
Она покой стране несёт
И у неё важней нет дела.
И люди в ней в порыве слиты,
Судьбу страны держа в руках.
Ещё все живы, не убиты,
Ещё задор горит в глазах.
3.
Когда-то здесь и Курск стоял,
Краса и гордость всей России.
И русский флаг его венчал,
Как нимб иконный лик мессии.
Недолог был подлодки век.
Но вся страна ещё не знала,
Что жив девятый был отсек.
Над ним, как коршун, смерть летала.
И год пройдёт, а может пять,
Людская боль уйдёт с экрана.
Но долго будет плакать мать
По сыну, что ушёл так рано
В погонах люди спрячут взгляд,
Спеша от глаз людских укрыться.
А детям много дней подряд
Отцы их будут часто сниться.
Отцы приходят в светлых снах
С большими сильными руками,
С улыбкой доброй на губах,
Пропахнув солью и ветрами.
А дети спят, их сон счастливый.
Но сны проходят и порой
Вздыхают дети: « Папа, милый,
Вернись, мы ждём тебя домой».
4.
Горька утрата, что скрывать?
Она пришла к нам общим горем,
Напомнив всем – нельзя играть
С холодным и коварным морем.
Но всё же? Всё же флот живёт.
И герб на рубках не тускнеет.
Надежду флот в себе несёт.
Над ним всё также флаг наш реет.
И пусть трудна на лодках служба,
И много в ней печальных нот,
Виват тебе, морская дружба!
Виват тебе, подводный флот!
-//-
Это было давно,
Будто бы не со мной..
Словно в ретро кино
На планете иной.
Домом был океан,
Ветер песни мне пел
И седой капитан
В даль морскую глядел.
Капитан был не трус,
Лихо трубку курил
И седой длинный ус
В чёрном кофе мочил.
Был он твёрд, как кремень.
Он команде сказал:
«Скоро шторм. Трудный день.
Объявляю аврал.
Паруса убирать,
Снасти прочно крепить,
Руль надёжно держать
И спиртное не пить.»
Мы трудились сполна.
Мы привыкли к штормам.
И крутая волна
Не страшна была нам.
Но врывалась волна
Псом голодным на борт
И рычала она:
«Океан – не курорт.»
И конечно же был
Другом каждый матрос,
И кораблик наш плыл
На волну держа нос.
Бурной вешней водой
Пробежали года,
И от службы морской
Не осталось следа.
Наш седой капитан
Мирно в бозе почил,
И ходить в океан
У меня нет уж сил.
И друзей нет давно,
Быт друзей напрочь съел.
Но в душе всё равно
Так же быстр я и смел.
И со мной океан,
Набегающий шквал
И седой капитан,
И друзья, и аврал.
ЮЖНЫЙ ЦИКЛ.
КОВЧЕГ.
Аромат цветущих абрикосов
Разбудил меня сегодня рано.
За окном моим сверкали росы
В кисее прозрачного тумана.
За углом побеленного дома
Хлев стоял, коровы в нём мычали.
А за хлевом вплоть до окоема
Травы изумрудные вставали.
Травы колыхались, словно море,
Волновались бурным океаном.
И казалось мне, в степном просторе
Дом был кораблем, я – капитаном.
Впрочем, нет, дом был, сродни ковчегу.
И мне чудилось, что вместо Ноя,
Я плыву к неведомому брегу
В образе библейского героя…
ЧЕРНЕЛИ МОРСКИЕ ДАЛИ.
Чернели морские дали,
И небо от звезд пылало,
А волны гурьбой набегали,
На скалы и сваи причала.
На сушу с разбегу бросались,
Шумели и клокотали,
О берег, шипя, разбивались,
И в ярости отступали.
Но все же оброк собирали:
Тянули с собой в пучину
Куски чугуна и стали,
Строительный мусор и глину.
У моря таверна стояла,
А в ней музыканты играли.
Теснились суда у причала
И мачтами звезды цепляли.
Глаза музыкантов сверкали,
Горя неземным вдохновеньем,
А чистые звуки витали
И таяли чудным мгновеньем.
И песни их были простые,
Надежды полны и печали.
А тучи клубились густые
И медленно наползали.
И их ненасытное чрево
Утробно вдали ворчало.
Казалось, что жизни древо
Последний свой час доживало.
Но музыка также звучала,
Лилась к островам и проливам,
К высокому небу взлетала,
Спускалась к цветущим оливам.
Матросы дела обсуждали,
Матросы, как черти, дымили,
Удачи друг другу желали,
О главном они говорили:
« Пора отдавать швартовы –
Уж лоцман разведал мели.
И шхуны давно готовы
Для ловли тунца и макрели».
Они до утра говорили
Душистые пахли лавры.
А волны о берег били
Размеренно будто в литавры.
НА ЮГЕ.
Закат погас давно. В который раз
День отшумел, уже двенадцать ночи.
Висит луны, как золотой топаз,
Льет мягкий свет на южный город Сочи,
На Севастополь, Ялту и Судак,
На берега задумчивой Тавриды,
Где в море собирается рыбак,
И где дельфины, словно нереиды,
Где тамариска розовый букет,
И крымская сосна, раскинув ветки,
Где крупных звезд хрустально белый свет
И в чащах пауки соткали сетки.
Здесь в полумраке таинства лесов,
Где чудищами горбятся коряги,
Трубит олень. Его призывный зов
Летит через ущелья и овраги.
Тут серпантины узких козьих троп
Избороздили, как морщины сушу,
А воздуха малиновый сироп
И запах соли будоражат душу.
Здесь вереницы белых облаков –
Извечные небесные бродяги –
Плывут мимо песчаных берегов,
Где жгут костры рыбацкие ватаги.
На яркий свет далеких маяков
Спешат суда, на мачтах вьются флаги.
И ветер у скалистых островов
Поёт свои торжественные саги.
Здесь голубой туман лежит в горах.
И кажется - волшебники и маги
Создали рай на этих берегах
Из воздуха, камней, лесов и влаги.
У ЮЖНОГО МОРЯ.
У южного моря (ты помнишь тот вечер?)
Чуть слышно звенела гитары струна.
О странствиях, пальмах, о звездной картечи,
О дальних мирах напевала она.
А море светилось и глухо роптало.
И что-то шептала, вздымаясь, волна,
К ногам подползала, тревожно вздыхала
И вдаль убегала куда-то она.
Меня ты просила: «Не надо, не надо!»
Робея, я в кубы тебя целовал.
Ты феей была, ты была Эльдорадо.
Нам свадебным вальсом был моря хорал…
Потом мы бродили у самого моря
И вновь под ногами вздыхала волна.
Подружка влюбленных в небесном просторе
Загадочно нам улыбалась Луна.
Но прочь мы бежали от лунного света
В таинственный мрак громоздящихся скал.
И пили вино, и кидали монеты,
И я для тебя сочинял мадригал.
МОРСКОЙ КАЛЕЙДОСКОП.
В чудных призрачных мирах,
На подводных, на лугах,
Важно плавают губаны,
Рядом рыбы-капитаны
И прекрасные вакханки –
Ярко-красные султанки,
Звездочеты и марульки,
Иглотелы и свистульки.
Подставляя солнцу спины,
Мчатся юркие сардины,
И слоняются без дела
Скумбрия и сарданела.
У коралловой, у ветки
Извиваются креветки,
И, резвясь, играют в прятки
С виду страшные зубатки.
Весом в три-четыре пуда
Рыщет в море барракуда,
Черту явно сводный брат
Шествует рогатый скат.
Очень славные ребята
Проплывают акулята,
И под боком, очень малы,
Суетятся прилипалы.
Вот гуляет меченосец
Рядом с ним оруженосец,
Весь в заботах, словно боцман.
Его имя – «рыба-лоцман».
Набивают животы
Крилем серые киты.
Без особенного страха
В даль стремиться черепаха
И как дальних странствий музы,
Словно зонтики медузы.
К берегам спешат гонцы –
Темно-синие тунцы,
А у рифов, там, где мели,
Золотистые макрели.
В ил зарылись, как солдаты,
Электрические скаты,
Нанести готов укол
Ядовитый хвостокол.
И не стать закуской дабы
Выставляют клешни крабы.
Под актинией бездельник,
Ждет добычу рак-отшельник.
Подбоченились гусары –
Длинноусые омары.
Многоруки, многоноги
В скальных гротах осьминоги.
Да всего не перечесть
Сколько в море чуда есть.
Будь же славно грозовое,
Море пенное, живое.
Море доброе, седое,
И бескрайнее…
МЕНЕСТРЕЛИ.
На берег пришли менестрели,
Ударили в чуткие струны.
Их слушали сосны и ели,
Орлы и песчаные дюны.
Они пели песни о воле,
О крае своем любимом,
О трудной рыбацкой доле,
О море неповторимом.
Костер освещал их лица
Под скальным нависшим срезом,
И с криком ночная птица
Кружилась над волнорезом.
Глаза их, как звёзды, сияли,
А руки сжимали грифы,
И звуки над морем взмывали,
Стремясь за барьерные рифы.
Гитарные струны звенели.
И слушая песни земли,
Качались в своей колыбели
В гирляндах огней корабли.
МГНОВЕНИЕ.
Вот море тихое лежит
Оно устало, видно, тоже.
И, кажется, что море спит,
Как малое дитя пригоже.
Но, встрепенувшись, заискрит,
Когда хрустальная волна,
Шипя, у борта пробежит,
Упругой гибкости полна,
И щедрою рукой встряхнёт,
Подобно графу Монтекристо:
На стол в каюте упадёт
Из брызг алмазное монисто.
ОТРОКИ ВО ВСЕЛЕННОЙ.
Огромные серые скалы
У самой воды стояли.
Украсив небесные залы,
Далёкие звёзды сияли.
И ветер бранился стыдливо
В бурьяне за ветхим забором,
Возился в песке боязливо
И прятался за косогором.
Как призраки реяли чайки
В рассеянном свете луны.
И мы, скинув шорты и майки,
Бросались в объятья волны.
На берег потом выбегали
Из водной прохладной среды,
И с тел, словно фосфор, стекали,
Сверкая, потоки воды.
И там, где на кольях висели,
И сохли рыбацкие сети
Играли, смеялись, шумели,
Резвились, как малые дети.
И море нам было купелью,
А тёмная ночь - покрывалом,
Прибрежный песок был постелью,
И ветер морской - опахалом.
Мы были как юные боги,
Всё было ещё впереди:
Учеба, работа, дороги,
Любовь и надежды в груди.
РАССВЕТ НА МОРЕ.
Как только солнце утренним дыханьем
Легко, ласкающим касаньем,
Полным забот, и теплоты,
Обвеет неба спящие черты,
Оно покроется слегка загаром,
Затем запляшет огненным пожаром,
Потом взвихрится световой метелью
И хлынет в море праздничной капелью
Ликующе чудесной пестроты.
-//-
Ещё вчера вдали гремело
И вспышками огня сверкало,
И море Чёрное ревело,
Валами мутными вспухало.
Тонули в мареве лиманы.
За плотной сеткою дождя,
Нахохлившись, стояли краны,
И мокли серые суда.
И тучи, цвета черной туши,
Шли на Одессу рваным строем,
И стаи волн стремились к суше,
Накатывались с диким воем.
Сегодня солнце, вся Одесса,
Купаясь в солнечных лучах,
Стоит, как юная принцесса,
С улыбкой светлой на губах.
Гроза прошла, она сияет,
Как драгоценное колье.
И на неё с высот взирает
Застывший в бронзе Ришелье.
НА ФОНТАНЕ.
Какая ночь! Прекрасней быть не может.
Спит одессит и спит его жена.
А мне не спится и меня тревожит
Одесская ночная тишина.
Я внемлю ей так жадно и так бурно,
Я погружен в неё и растворен.
Роятся образы сродни ноктюрну.
Они друзья, я ими покорен.
Они встают безмолвно и весомо
В уснувшей кроне замерших стволов.
Мне это чувство издавна знакомо
Из моих детских и тревожных снов.
Вот музыкант играет на свирели
Вот крылья важно распустил фазан,
Четыре ангела на сук присели,
Левее чёрт творит для них канкан.
Одесса спит. Не спится лишь влюблённым.
Под лёгкий стук девичьих каблучков
Витают образы над морем сонным
Среди ветвей и судовых гудков.
ОДЕССКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ.
А над Одессой небо сине,
Встаёт румяная заря,
Рыбак готовится к путине,
Он поднимает якоря.
Шумят одесские базары,
Суда плывут со всех концов:
Везут заморские товары
Для одесситов-молодцов.
На Дерибасовской картины,
И черноморская кефаль,
Инжир, лимоны, апельсины,
Меха, компьютеры, хрусталь.
Народ пьёт пиво, ест креветки,
Закусывает водку салом
В тени каштанов, коих ветки
Висят зелёным покрывалом.
Коты на крышах греют спины,
Шипят лениво на скворцов.
Над молом белые мартыны
Парят в объятиях ветров.
В одежды модные одеты,
Едят безе и мандарины
Неискушённые Джульетты
И опытные Мессалины.
Гремит трамваями Одесса,
Открыта всяческим гостям.
Здесь очень популярна пресса -
Одесса рада новостям.
Всегда на шутки плодовиты,
Всегда готовы похохмить,
Общительные одесситы
Стремятся интересно жить,
И этим очень знамениты.
Какая б не была буза,
Не унывают одесситы,
У них не скучные глаза.
-\\-
Ведя неспешно разговоры,
Идут по улицам Одессы,
Лукавые бросая взоры,
Для ласк рождённые принцессы.
На них нарядные жилетки,
Они знакомству очень рады.
Ах, эти юные кокетки!
Им шлём восторженные взгляды.
А с нами город мощной глыбой,
Благоухая овощами,
Креветкой, салом, кофе, рыбой
И украинскими борщами.
НА ПРИМОРСКОМ БУЛЬВАРЕ.
Великий поэт с пьедестала
Глядел в свод небес атласный.
Она внизу танцевала,
Одетая в бархат красный.
Оркестр был явно в ударе,
И был дирижер молодцом,
И мим в черной фрачной паре,
Шёл к ней с набеленным лицом.
Походка его и поза,
Восторг вызывали в глазах,
Как хрупкая ваза, роза,
Лежала в его руках.
И встав на одно колено,
Он розу ей протянул,
Огнями вспыхнула сцена,
И моря раздался гул.
Она сказала: «Я рада», -
Смущённый потупив взор,
Взяла осторожно награду,
Затеяв немой разговор.
Глаза вопрошали: «Кто ты?», -
А он, улыбаясь, молчал,
Но вновь зашуршали ноты,
И Штрауса вальс зазвучал.
Мим подал руку, на танец,
С поклоном ее пригласил.
Она согласилась. Румянец
На юном лице проступил.
Великий поэт с пьедестала,
Глядел на триумф прекрасный:
Она внизу танцевала,
Одетая в бархат красный.
Ей было всего шесть лет…
КАРОЛИНО БУГАЗ
НАГОРНОЕ
Степь в цветах, благоухает,
Окна в доме нараспашку,
Ночь неспешно примеряет
Сшитую из звёзд рубашку.
Ветер треплет занавески,
Возится впотьмах в песке
И рисуют арабески
Вспышки молний вдалеке.
Справа море серебрится,
Плещет резвою волной.
Коль в такую ночь не спится,
Значит, ты богат душой.
Значит, ты - счастливый случай,
Значит, здорово живёшь
И в своей душе могучей
Чувства добрые несёшь.
-//-
Вот хозяйка молодая
Вместе с солнышком встаёт,
Звонко песню запевая,
В поле сонное идёт.
В поле труд хозяйки тяжек-
Сделай дело, хоть умри-
Труд без всяческих поблажек
От зари и до зари.
Солнце жжёт и гром грохочет,
Дождик скорый с неба льёт,
А хозяйка всё хлопочет:
Над росточками снуёт.
Время быстрой речкой льётся,
Скоро грянут холода.
Но достатком обернётся
Результат её труда.
В доме будут хлеб и гречка,
Лук, картошка и чеснок,
Жаром пышущая печка
И бурлящий казанок.
В нём хозяйка сварит ужин,
В доме чисто приберёт.
Для застолья стимул нужен,
Что ж, вина в стакан плеснёт
И с милёночком напару,
Только солнышко зайдёт,
Под баян иль под гитару
Снова песню заведёт.
-//-
На Бугазе степь да море,
На Бугазе тишина.
Здесь особенные зори
Цвета алого вина.
Ну, а ночи, что за ночи!
Небосвод горит огнём
И луна таращит очи
В этот звёздный водоём.
-//-
Я в Нагорное поеду,
Доберусь туда к обеду.
Чтобы разогнать тоску,
Прогуляюсь по песку,
Посмотрю на сине море.
Возле моря, что мне горе,
Мне ли пребывать в тоске,
Греясь на морском песке!?
А в полуденную пору
Подымусь по косогору,
И устроюсь на постой
Я к хозяйке молодой.
И хозяйка молодая,
Взглядом чёрным обжигая,
Словно солнце, золотого,
Мне нальёт вина хмельного.
В горнице уложит спать
На высокую кровать.
«Доброй ночи»,- тихо скажет,
В летней кухне молча ляжет,
Постелив себе постель,
Приоткрыв немного дверь.
Дверь тихонько заскрипит,
Знать, хозяюшка не спит.
И я с духом соберусь,
В дверь к хозяйке постучусь…
-//-
…В ЗАТОКЕ.
Как птицы в ночи с губ срывались слова
И был горизонт чист и светел,
Трещали пылая сухие дрова,
Кидая пригоршнями пепел.
Он пел у костра про войну, про людей,
Про судно из крепкой стали,
Как в трюмы грузили табун лошадей,
Который врагу не отдали.
Он пел, запрокинув лицо к небесам,
Как Чёрное море штормило,
Как судно стремило свой бег к берегам,
Как миною днище пробило.
Как люди на лодках уплыли потом,
А лошади вслед людям ржали.
Их голос в пустынном просторе морском
Был полон тоски и печали.
И я на минуту представил себе:
Тяжки черноморские мили.
Но лошади в этой неравной борьбе
До берега всё же доплыли.
И в звуках звенящей гитарной струны
Мне слышалось - лошади живы,
А в пене седой набежавшей волны
Мне чудились конские гривы.
ЯЛТА.
Курортный город, как виденье.
Сюда в блеск пышного оклада
Природы дивной искушенье
Влечёт народ любого склада.
Здесь саксофон, а с ним гитара,
Летучий запах розмарина,
Разноязычный шум базара,
У волнореза горб дельфина.
Усердно занятые делом
Плывут к причалам корабли,
Сверкают белым стройным телом
И тают в солнечной дали,
Поет под вязом алилуя,
Одетый в ризу человек,
И мир заоблачный рисуя,
Тут славит Кришну имярек.
Здесь в одночасье стихотворец
Черкнёт вам пламенный памфлет
Или заезжий дерзкий горец
С вас снимет брюки и жилет.
Тут дискотеки, корты, клубы,
Здесь пыль веков кипит в котле,
Из камня вождь смыкает губы,
Орел чернеет на скале,
Ай-Петри высится громада
И волнорезов длинных ряд,
Гудит кабак, гремит эстрада,
Волнует душу женский взгляд.
Ах, этот взгляд! В нем обещанье
Призыв, приказ, он, как набат.
В нём скрыто тайное страданье,
В нём блещут сотни бессенят
А над бурлящим пьяным чревом
Дождь скоротечный, грозовой,
И замок под вечерним небом,
И моря Черного покой.
ВОСТОРГ.
Вздыхает море под горой.
Уступами тропинка вниз.
Шаланды, яхты подо мной
Покачивает лёгкий бриз.
Ах, южной ночи колдовство:
Ливадия, Мисхор, Массандра
И юное земное божество,
Инжир и запах олеандра.
МОЛОДОСТЬ.
На море легкое волненье.
На пирс, взойдя, увидел я:
Без страха, всякого сомненья,
Полна энергии, огня,
Брела беспечная волна
В султанах пены шаловливой,
Была шумлива и хмельна,
Сверкала белоснежной гривой.
И что ей тяжкая страда,
Проблемы, хлопоты, невзгоды?
По прихоти брела она туда,
Куда несли морские воды.
Мы, также, в юные года,
Где все так розово и ясно,
Брести готовы хоть куда,
Ведь молодость всегда прекрасна.
Как та волна мы говорливы,
Шумливы, а порой хмельны,
Беспечны, веселы, игривы-
В своих поступках мы вольны.
Пройдя стезею быстротечной,
Итожим прожитые дни.
Но, молодость, ты с нами вечно,
Мы верные поклонники твои.
-//-
Чайка, белая подружка,
С криком реет в небесах.
Моя лодка, как игрушка,
На серебряных волнах.
Под нестройный скрип уключин
С вёсел капает вода.
К ним не очень я приучен,
Впрочем, это не беда.
Льёт в душе моей, как миро,
Благовоние потоком:
На до мной небес порфира
Нависает Божьим оком.
По до мной струя трепещет,
Пропадает за кормой,
В берега крутые плещет,
Бьётся пенной головой.
На скале маяк, мигая,
Блещет яркою звездой.
За бортом дельфинов стая
Мне качает головой.
В мерно дышащую воду
Опускаю вёсла я.
В эту чудную погоду
Вольно дышит грудь моя.
ПОСЛЕ ДОЖДЯ.
Уходят тучи караваном
К синеющим вдали лесам,
И радуга, прогнувшись станом,
Взмывает к светлым небесам.
Сияет жёлтая пшеница,
Деревья, словно в серебре,
И разного калибра птица
Глядится в лужи во дворе.
А босоногие мальчишки,
Весьма довольные собой,
Повыше подвернув штанишки,
По лужам шлёпают гурьбой.
С балконов матери, любуясь
На расшалившихся юнцов,
Ворчат на них, слегка волнуясь
За милых сердцу сорванцов.