Больше всего они боялись шума. В огромных помещениях с лепниной и высокими потолками стояла такая тишина, что слышно было, как за толстыми стёклами шелестит листва.
Любой шум, возникавший от редких посетителей, загонял их главный мышечный орган, который тикал у них в груди равномерно и размеренно, в самое основание пяток. Дыхание останавливалось, давление повышалось. И только тишина была единственным спасением от шума, который вызывал у них неописуемое состояние страха.
Точно так же случилось и в этот раз, когда в двери вошли эти трое: двое сухощавых мужчин и невысокого роста темноволосая женщина.
Налетев всей силой своих мыслей на сжавшуюся в комок полную и грузную от вечного сидения за столом мрачную женщину, светловолосый мужчина глянул ей в лицо своими пронзительными синими глазами и попытался встретиться с ней взглядом. Но она уже знала о подобном манёвре, со всей силы качнулась и, наконец, скрипнула сиденьем своего прочного массивного стула.
Это был условный знак. Сразу же совершенно бесшумно со всех кабинетов сбежались служащие и наперебой кинулись расспрашивать вошедших: что случилось на этот раз? какие у вас проблемы? как дела? чем мы вам можем помочь?
Писатели волновались, говорили громко и наперебой. Проблем у них действительно было более чем предостаточно. Просто горы проблем. Хозяйке кабинета совершенно не хотелось не то что бы помочь, но даже вникнуть в их проблемы. Она оглянулась на своих коллег. И те словно по команде ринулись успокаивать разволновавшихся писателей:
«Что же вы расстраиваетесь? Всё будет хорошо. Всё будет чудесно».
А служащие стали как всегда показывать свои бумаги, в которых значилось, что зря обеспокоенные литераторы, оказывается, были включены в самые разные общественные программы, им обещалось много-много помощи и денег из самых различных мест. Только для получения этой помощи нужно было подписать ещё одну справку.
И писатели верили и успокаивались. Потом начинали улыбаться и потихоньку спиной возвращались к входной двери.
Полная женщина усаживалась на своё прежнее место, и довольные служащие потихоньку расходились по своим кабинетам.
В следующей конторе всё повторялось снова, только с некоторыми вариантами.
Худая и весёлая женщина радостно приветствовала их у порога в свой кабинет и вся сияла от счастья при виде светловолосого мужчины и его пронзительных синих глаз.
Больше всего она боялась шума. В огромных помещениях с лепниной и высокими потолками стояла такая тишина, что слышно было, как за толстыми стёклами шелестит листва.
Любой шум, возникавший от редких посетителей, загонял её главный мышечный орган, который тикал у неё в груди равномерно и размеренно, в самое основание пяток. Дыхание останавливалось, давление повышалось. И только тишина была единственным спасением от шума, который вызывал у неё неописуемое состояние страха.
Писатели ждали. Но едва она походила к столу, взгляд её резко менялся, как-то тух и она, сев на стул, резко двигалась в сторону и что есть силы скрипела его сиденьем. Это был условный знак. Сразу же совершенно бесшумно со всех кабинетов сбегались служащие и наперебой кидались расспрашивать вошедших: что случилось? какие у вас проблемы? как дела? чем мы вам можем помочь?
Писатели волновались, говорили громко и наперебой. Проблем у них как всегда было более чем предостаточно. Просто горы проблем. Хозяйке кабинета совершенно не хотелось не то что бы помочь, но даже вникнуть в их суть. Она оглядывалась на своих коллег. И те, словно по команде, бросались успокаивать разволновавшихся посетителей:
«Что же вы расстраиваетесь? Всё будет хорошо. Всё будет чудесно».
А служащие как всегда показывали свои бесконечные бумаги, в которых значилось, что зря обеспокоенные литераторы, оказывается, были включены в самые разные общественные программы, им обещалось много-много помощи и денег из самых различных мест. Только для получения этой помощи нужно было подписать ещё одну справку.
И писатели верили и успокаивались. Они начинали улыбаться и потихоньку, почти бесшумно спиной возвращались к входной двери.
Они ходили по кругу уже десять лет. Но каждый раз оказывалось, что каким-то образом пропустили ещё одну инстанцию, без которой их проблему решить будет совершенно невозможно.
Но однажды один из писателей заметил, что волосы его поседели, и весь побелел от ужаса. Ужас был настолько велик, что при очередном посещении длинной вереницы учреждений он не выдержал и гаркнул во всё горло:
- Что!?
Хозяйка кабинета вздрогнула от неожиданности и тут же расцвела в улыбке:
- Что же Вы сразу не сказали, что у Вас дело чрезвычайной важности? Вот вам нужный документ. Больше никуда ходить не нужно. Остальное я сама подпишу. Что же вы расстраиваетесь? Всё будет хорошо. Всё будет чудесно…
25.06.10 г.