Купальницы блестят кругом, как солнце
В небесно синих волнах васильков.
Вдаль убегает темной влагой ров,
И мхом поросшее лукавое болотце.
Почти прозрачны проплывают облака,
Вдыхая терпкий запах разнотравья.
И старый дуб стоит, как изваянье,
С землею породнившись на века.
Еще на горизонте различимо
Лилово - рыжее волнение зари.
Еще как эхо звездного почина,
Пушистые созвездия свои
Протягивает нежная трифоль,
(Как юная и милая Ассоль,
Спешащая увидеть корабли.)
Блестит жемчужно белою росой
Головка клевера, мохнатая, как шмель,
Осыпал стебель желтой чешуей
Пахучий донник. Несколько недель
Ей снится его сладость. Только сны
Наполнены дыханием весны...
…А сердце уповает на метель.
И так уж семь, а то и более недель.
И так уж семь, а то и боле того лет,
Закат, рассвет, опять закат, рассвет…
А озорных купальниц нет и нет,
Бумажная лазурь венчает стены,
Седеют пузыри монтажной пены,
И только у окна открытый вид,
Голубоглазое на улицу глядит.
За ним плывет в предгрозовом безмолвье
Жарою истомившаяся марь.
Как будто разжигают благовонья,
Лучи блестят на дальней колокольне,
Кирпич багрово-ал, как киноварь,
В закатном свете. И вдоль всех аллей
Уж вспыхивают свечки фонарей.