рыхлый тополь холодный иней белый
город ввечеру синий
словно небо в мазуте окон
отражается кораблем
проплывает корабль тихий
по кварталам в тенях лесных и над водою
прозрачной лампой льет
смолою и серебром
**************
и камни биты в пыль
и свет в ногах струится
и пыль врезает в свет кричащий барельеф
где захлебнулся смех
где вторят смеху птицы
и крику вторит лик
и кроме лика в лике нет
nihil
**************
Дети играли красным мячом – по рукавам перелетал живой живой живой...
Шкуры висящие на турниках длились лучом, пелись ступенями, узились тетивой.
Ждал арбалет дамасковый зверя.
Зверь выходил на пустошь, тишь поглощала голод. Зверь возвращался в город прирученной тенью, зверь смотрел из тени человеческим оком
Я видел реку.
Река впивалась
жалом влажным в прах гор, в глазурь улиток каменистых,
в изначальность глины, река теряла слепое устье в неостывшей
от ласки солнца растянувшейся тенями
земле. Земля горела, трава горела. Дым змеился в небо.
Дым оседал клубами в призрачной слюде.
Я открывал глаза,
в глазах искрилось море, за морем "город золотой под небом голубым".
И птицы к городу летят, и ветер клинья строит, и ветер пойман между птичьих крыл.
Я закрывал глаза, и в каждом
алел тяжелый неотрывно шар. Как ветер пойман в крылья,
как волю клином в небо отпускал, так закрывал закрытый глаз, так открывал открытый глаз и был единым любой из дваждых, третьим был любой из двух и третьим были два и третьим не был каждый.
_____________
nihil = после "Поймы"