Евгению П.
Опять душа молчала невпопад
над голосом глухим и незнакомым.
Звучала речь в тональности альбомной,
как будто её взяли напрокат.
Но в комнату врывалась тишина
так абсолютно и бесцеремонно,
что становилась пауза слышна
в каком-нибудь квартале отдалённом.
Мне не хотелось разжимать тиски,
душа в которых билась и болела.
Верблюжьим караваном сквозь пески
тянулась мысль, как я того хотела.
...Кончался день и приникал к земле
поверженным, разбитым - побеждённым.
А я узор чертила на стекле,
застигнутая вечером бездонным.