Стыдливым одиночеством объят,
Краснея от пустого рядом кресла,
Ты тратишь все последнее на яд,
Чтобы на ране соль смешалась с пресным.
Отравленная сигаретой кровь
Кричит во все свое хрипое горло,
А ты опять ее же вновь и вновь
Трави, глотая дым уверенно и твердо.
Ты знаешь: до ленивой тошноты,
До бесконечной бури отвращенья
Ты со своим эго как ни с кем на "ты",
До выхода от смелого крещенья.
Вновь одинокий секс на кухонном столе -
Мелодия для северных метелей.
А вроде чей-то облик на стене
И пальцев не своих следы на теле.
А все же по утрам опять прохладно,
Что ощущаешь лед холодных глаз,
И снова ясно, будь оно неладно,
Что все - обрывок просто лишних фраз.
К обеду как всегда все растворится,
И лишь кивком усталым головы
Ты эго веселишь, которое гордится,
Что "Все же ты со мной на Вы".
Застыли в луже старой облака,
За окнами жара, одна она осталась.
Быть может, небо ловит, как рука,
Но все ж она умрет, как ни старалась.
Хотя, быть может, новые нальет:
Совсем еще чуть-чуть осталось верить.
Пора ее терзания пройдет,
А радость можно в влажности измерить.
Из-под пера выходит только хлеб,
Все - зеркало пустых воспоминаний
О том, как был когда-то слеп
И гибнул от чужих переживаний.
Спокойный выдох, столь же стройный вдох...
Размерены шаги по коридорам.
Но отчего-то стены кроет мох
И не поддаться каменным затворам.
Крылатая богиня важных пьянок,
Каких бывает миллионы штук,
ПоУтру щедро раздает ряды киянок,
Чтобы висок пел песню "Тук-тук-тук".