Он закрыт на сто тридцать два замка,
Разглядеть живое тут не суметь.
И к нему подкрасться нельзя никак,
Чтобы не нарваться на бой и смерть.
Что там в путь берут? Хлеб, чеснок, вода.
Его шаг бесшумен, а норов горд.
Отступает он по своим следам
Чтобы ты не мог разыскать его,
Чтобы ты не мог подобрать ключи,
Разломать доспехи, отбросить нож.
И не слышал, как под броней стучит
И грохочет, если к нему идешь.
Ты открыт ладонью, летуч, как дым,
И открытым встретишь огонь и тьму.
Ты вообще не можешь читать следы,
И бежишь наобум - и всегда к нему.
Ты вообще не можешь ломать замки,
А отмычки видел лишь раз во сне.
Но течешь - так в дыры текут пески,
Так в любую щелку проникнет свет.
Ты не воин, где там, какой дурак
Скажет: это боец, - это бред, кошмар!
И тебе броню не пробить никак,
Ты умеешь только ее снимать.
Так бежит поток, так растет трава.
Так и ты идешь, напрямик, один.
Не умеешь красться и убивать,
И в своей свободе непобедим.
Наступило лето, жасмин цветет.
Ты идешь по полю, мурлыча стих.
Под обрывом речка с тобой поет,
Капли точат камни, влюбляясь в них.