мы просыпались где-то в пути.
в каждом кармане пули, небольшие запасы воды.
мы были где-то на середине, а может на четверти,
да и вообще толком не знали, сколько ещё идти,
но нужно было, и мы бежали, реже - приходилось ползти.
раскаленное февральское солнце посмеивалось
ехидно так: "у меня вечный июнь",
ударялось о наши спины, и тут же рассеивалось,
оседая аккордами для металлических порваных струн.
мы захлебывались временами года,
выживая от зимы до зимы.
а помнишь тех смеющихся у родительского порога ?
они горели, они хотели так много,
они были почти как мы.
но мы выбрали эту дорогу,
не зная куда идти.
конечно, у нас были бы рюкзаки.
бросили бы их на случайного мужчину лет шестидесяти,
солидного с виду, даже немного мудрого по линиям на руках.
обернулись, а он бы выстрелил в спину
и был бы чертовски прав
но мы выбрались, ничего заранее не решая.
захватили только обоймы, и уже тогда начинали острить,
словно наверняка зная ,
что всегда будет, в кого их всадить.
оставили им только монетку возле фонтана и фарт,
а сами выбрали вечность.
и не важно, сколько раз до этого, сбегая навстречу,
падали, вдыхая раскаленный дыханьем асфальт,
мы все же выбрались, вскрылись, у нас не осталось карт.
а этим всем случайным в забегаловках у обочин
на один и тот же, словно заученный вопрос
(хочешь - не хочешь
они все равно будут, на любопытство всегда есть спрос)
на их "вы куда направляетесь, куда планируете идти ?"
останется наше вечное:
- мы идем ради самого пути.