Мы – жестокие тени. Что вышло за норму, то – наше.
Музы, ангелы, нимфы – беспомощно глазом косят.
Мы – отстрельщики гениев. На деловом патронташе
золотистые нимбы, как скальпы индейцев висят.
Раскалённые вилы – чтоб бард не успел приземлиться
до тех пор, пока Богом не вылечен творческий нерв,
пока славой и силой не тронуты светлые лица,
и творить ещё могут мадонн из обычнейших стерв.
Но на счёт – каждый вдох. Слишком мало их в небе летает.
Всякой швали – полно. Так и сыпется сверху как снег!
Видно, старенький Бог по талонам их нам выделяет,
занося в каталог сразу «улицу, город и век».
Мы их бьём, как котят, но намучились с ними без меры.
Светят, гады, как прежде, сколь водкою их не трави,
и никак не хотят погибать от отсутствия веры,
от избытка надежды и от недостатка любви.
А когда всех додушим и плату пойдём забирать мы,
нам вдруг станет хреново – под всех колокольцев трезвон…
То их грешные души бессмертной невидимой ратью
возродятся по новой в младенцах тех самых мадонн.
…
Много лет мы на пенсии. Стёрлось «чужое» и «наше».
Раздобревшие волки в леса по привычке косят.
В небе – пусто! Нет гениев! Гений калымит и пашет.
В гаражах и на дачах забытые нимбы висят.
Каждый признанный «гений» за деньги старательно пашет.
В гаражах и на дачах ненужные нимбы висят.