Я робок с ней и нерешителен.
Не знаю, что со мной такое.
Боюсь прослыть я нарушителем
Её семейного покоя.
Мы до сих пор с ней жили дружески,
Без слов банальных, как подарки.
Но глянет раз, и все закружится
Сильней, чем от бутылки старки.
И происходит аберрация,
И мир меняется местами,
И в чутком сердце отбирается
Лишь то, что сказано меж нами.
И я сижу, ополоумевши,
И от смущения краснею.
Однажды, разом все обдумавши,
Решил я объясниться с нею.
Но это все она увидела
И как-то сразу отдалилась:
Она на мужа, как на идола,
Всю жизнь семейную молилась.
Что ж, муж есть муж – от бога посланный,
Его престижа не уроним.
И пусть кусаем локти после мы –
О том не скажем посторонним.
Приговоренный к одиночеству,
Я с нею навсегда прощаюсь.
Теперь по имени и отчеству
Я к ней при встрече обращаюсь.
1967