Ганна Кралль.
Долли Корева.
Долли Корева любит белые блузки, туфли на плоских каблуках и коротко подстриженные ногти. Она тип пионерки, аковки,* или довоенной, усердной учительницы польского языка. Учительницей стать она не успела, но аковкой, в общем, была, за что получила во время Варшавского восстания рассеянную очередь из автомата МП в ноги и в живот. На её счастье меткий стрелок не промахнулся, поэтому Долли получает пенсию как инвалид войны, имеет на что жить и не платит за проезд.
В тюрьме Долли Корева отсидела год, в том числе месяц в подвалах Министерства Общественной Безопасности, что на Кошиковой. Выйдя из тюрьмы, она направилась в театральную школу, объяснила Богдану Коженёвскому причину своего отсутствия на вступительном экзамене, и спросила, может ли она его сдать. Коженёвский изучил « Освобождение из следственной тюрьмы», ответил – Конечно. Долли представила концепцию инсценизации Серебряного сна Саломеи, и её приняли на режиссёрский факультет.
Из кинематографии её уволили в шестьдесят восьмом году.*
Поскольку дочка уже ходила в школу, муж ушёл, а коллег по философскому факультету / где в свободное от работы время она училась/ из учебного заведения выгнали, Долли Корева организовала бригаду маляров. Бригада была укомплектована студентами и ассистентами УМ. Вначале они побелку делали не очень профессионально, зато ничего не добавляли в краски, как это делают иногда спецы, чтобы снизить свои расходы. Так они не поступали никогда. К тому же они образцово убирали за собой, не забывая расставить по местам самые маленькие безделушки, что больше всего восхищало клиентов.
С годами приходили умение и опыт. Когда бригаду укрепили люди, уволенные в 1976 году* в бригаде уже знали, как смывать старую краску, могли убрать любой потёк - жидким стеклом, нитрокраской или жирным молоком, но никогда не мылили стен перед эмульсионкой, а перед клеевой – обязательно, потому, что мыло держит цвет.
К сожалению, деятельность Долли Коревой усложняла большая флуктуация кадров. Например, выкрошились все, кто пришёл в марте 68: немногие вернулись в учебное заведение, остальные эмигрировали. Один из её маляров как-то обратился к профессору, не интересует ли его невербальная коммуникация, профессор воскликнул – О, yes! – поскольку это был английский профессор, который, как выяснилось, лет десять искал докторанта на эту тему, и так Долли Корева потеряла самого лучшего на всю бригаду специалиста по клеевым краскам.
К счастью 1976 год приумножил приток новых маляров и Долли Корева пришла к любопытному выводу: лучше всех красят математики и физики, особенно физики –теоретики. Эти первоклассно разбирались в разновидностях красок, и при этом они могли оценить поэзию выхода на предрассветную улицу, экзистенциальную пустоту которой смягчали только первые пьяницы и бидоны с молоком. ( Гуманитарии хоть и были хуже физиков, но у них были свои преимущества, например они могли декламировать древнегреческую поэзию, как в переводах, так и в оригинале. Когда филолог-классик Ясь Ц., начинал читать «Илиаду» или «Одиссею», ему говорили – Ясю, оставь потолок, читай дальше о том, как они плывут, тут Сцилла, там Харибда, а они плывут, плывут…)
Посему Долли Корева располагала бригадами маляров с самым высоким в мире уровнем образования. Она сама получила степень магистра философии ( « Функция времени в кинематографическом произведении») и была режиссёром Театра Польского Радио. Больше всего она любила адаптации французской прозы, но, даже анализируя с актёрами субтильность чувств юноши к прекрасной маркизе (Мгновение Вивиан де Нон), думала о том, точно ли её маляры подобрали цвет, поскольку заботилась об реноме своей фирмы.
Военное положение сказалось на благополучии бригад.
Одни маляры выехали, другие сидели, сама Долли Корева, с некоторого времени безработная, занялась при участии ТПД организацией помощи для 365 тысяч детей из самых бедных семей во всей стране.
Два года тому назад Долли Корева стала членом неокатехуменической общины. Это группы, созданные по образцу испанских общин брата Кико. Кико сбежал из богатого дома своей семьи, когда увидел, что сразу, выйдя из храма, его отец смошенничал. На замечание сына – « Минуту тому назад ты вышел из храма и уже обманываешь?», отец возразил – «Есть два мира, мир Божий и мир людской, и не следует их смешивать друг с другом». Кико сбежал к нищим и преступникам, которые знали, что есть только один мир, и в этом мире они люди грешные.
Таких общин в мире – а также и в Польше – становится всё больше, и люди учатся в них как быть христианами. Долли Корева взялась за эту трудную науку, чтобы выработать в себе терпимость. Ведь она знает, что ОНИ не воплощение дьявола, а лишь только его жертва, а жертву нельзя ненавидеть, жертве надо сочувствовать.
Когда же Долли Корева выработает в себе это сочувствие, она будет учиться их любить.
Порой Долли Корева задумывается над тем, не слишком ли многого требует от неё христианство