Аркадий Рязанов, Виктор Шмаков
2. Начнём сначала...
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
1. Какие мысли на войне бывают? http://stihi.ru/2010/07/19/4924
2. Начнём сначала... http://stihi.ru/2010/07/20/1260
3. О том, как мы самолёты сбивали http://stihi.ru/2010/07/21/1344
4. Рейд немецкой разведки к нам в тыл http://stihi.ru/2010/07/22/1181
5. «Вошебойка» http://stihi.ru/2010/07/23/1193
6. В немецком танке http://stihi.ru/2010/07/24/1358
7. Найти 6-ю роту http://stihi.ru/2010/07/25/1180
8. Обычная работа на нейтралке http://stihi.ru/2010/07/26/1157
9. Ночной дозор http://stihi.ru/2010/07/27/1548
10. Пасха http://stihi.ru/2010/07/28/1350
11. Первый раз за «языком» http://stihi.ru/2010/07/29/2411
12. Неудачи с «языками» http://stihi.ru/2010/07/30/1265
13. Ранение http://stihi.ru/2010/07/31/1073
14. Госпиталь http://stihi.ru/2010/08/01/1160
15. Мирная жизнь (есть фото автора) http://stihi.ru/2010/08/02/1130
16. Как мы работали над книгой (есть аудиофайлы) http://stihi.ru/2010/08/03/1139
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
– Расскажите – как, с чего для вас война началась?
– Начну с того, что весной 1940 года наша семья переехала на жительство в Челябинск. В 33-м году мы отсюда уезжали, но потом вернулись обратно. Встретил я своего приятеля, с которым когда-то в школе в первом классе учился. Он говорит, что уже учится на слесаря в ФЗУ – в фабрично-заводском училище. Говорю ему, что хотел бы на токаря учиться, мой старший брат токарем работает. Есть, говорит, приём на токарей. Сдал я документы, поступил. В октябре, или в ноябре этого же года был указ, что ФЗУ реорганизуются в РУ – ремесленные училища. С 1 декабря 40-го года мы приступили к учёбе в нашем РУ-5 уже по программе для ремесленных училищ. Практика и теория чередовались через день. Когда война началась, мы уже работали на станках. И вот как-то мастер приносит заготовку и чертёж: прочитай. То есть, разберись, мол, с деталью, её размерами, как её точить, с какой последовательностью. Я чертёж прочитал, говорю: всё ясно. Спрашиваю: почему на чертеже не название детали, а номер? Отвечает: все военные заказы, чертежи, детали идут под номерами. То есть, мы уже военные заказы с началом войны стали выполнять. Мой товарищ, Яков Долгополов – в одной группе я с ним учился, и в одной комнате в общежитии жили, медалью «За трудовую доблесть» был награждён. Он вытачивал какие-то детали для «катюш». Тоже воевал, и сейчас жив, живёт в Челябинске. Ещё один фронтовик из нашей же группы – Владимир Кондрашов, тоже жив, тоже в Челябинске живёт. Вот ещё что о времени учёбы хочу сказать. Осенью, в сентябре месяце аэроклуб открыл курсы планеристов. Я и ещё несколько ребят из нашего РУ-5 пошли и записались на эти курсы, медицинскую комиссию прошли, нас приняли. Правда, потом несколько человек по разным причинам отсеялись, из наших нас только двое в группе осталось. Осень 41-го и зиму 42-го занимались по выходным дням, теорию и практику полёта проходили. В мае месяце полёты начались. Не самолётом планер буксировали, а применяли так называемый «тракторостарт».
– Что это такое?
– На краю взлётного поля стоит трактор с навесным агрегатом в виде молотилки. Только это не молотилка, а лебёдка, на которую трос тонкий металлический наматывается. Длиной он метров 300, другой его конец закреплён за крюк на планере, снизу. Трактор начинает лебёдку вращать, и разгоняет планер. К моменту отцепления троса скорость планера около 80 километров в час. Своего рода – катапульта получается. Обычно планер с «тракторостарта» поднимается до сотни метров. Тут ещё от ветра зависит – от его скорости и направления.
– И чем ваши занятия в аэроклубе кончились?
– Успел я сделать всего два полёта, а потом на фронт. В военкомате спрашивали о какой-либо военной подготовке. Второй из наших, с кем мы на занятия ходили, сказал об аэроклубе, так его в авиацию записали. Но мне хотелось вместе с остальными нашими идти воевать, я о своей учёбе на планериста ничего не стал говорить. 14 августа 1942 года наша группа токарей, 10 человек, сдавала экзамены. Мне присвоили звание токаря IV разряда – это высший разряд, который давался в училище. А незадолго перед этим в Челябинске начал работать новый кузнечно-прессовый завод на базе эвакуированного из Москвы оборудования автомобильного завода имени Сталина. На следующий же день после наших экзаменов был оттуда представитель. Набирал рабочих из выпускников ремесленных училищ. Сказал, что за нами завтра приедет машина, повезёт нас на завод. Я пошёл к родителям сказать, что училище закончил, нас приглашают на завод работать, там будет общежитие, столовая. Остался ночевать дома, а вообще-то во время учёбы я жил в общежитии от училища. Наутро прихожу в общежитие, а там ребята бегают с повестками в военкомат: а ты чего? Так у меня нет повестки. Твоя, говорят, лежит у тебя на койке, под подушкой.
– Аркадий Андреевич. Вам уже 18 лет было. Так вы же 7 классов в школе закончили, да 2 года училища – вам всего 16 лет должно быть.
– Тут так получилось. В 34-м, когда мы жили на станции Ояш, в Новосибирской области, наша семья переболела тифом. Я учился в 3-м классе, сильно отстал, пришлось два года в нём учиться. А потом ещё меня в 6-м классе оставили на осень по алгебре. А тут наш знакомый пошёл в тайгу кедровые орехи заготовлять. Я с ним попросился, он меня с удовольствием взял – у меня же собака, и ружьё – это мне отец давал деньги на его покупку. А осенью я экзамен по алгебре не сдал, на второй год остался. Но, вообще-то, по возрасту мы все примерно с одного года были. Яков Долгополов даже старше меня на год, он с 23-го. Раньше ведь не было такого, что все в школу строго с 7-ми лет шли. Обстоятельства разные были. И второгодники, как я были, кто-то в училище после 8-го класса пошёл. В общем, пришли мы в военкомат. Там у нас документы приняли, сказали, что завтра с вещами на сборный пункт, он был в клубе поселковом от завода имени Орджоникидзе. Приходим из военкомата в общежитие, а там машина с завода. Нам говорят: ребята, садимся в машину, едем на завод, в отдел кадров. Вам «бронь» оформят, на фронт не пойдёте. Нет, говорим, мы воевать будем, немцев бить. 17-го августа в вагоны, и в Тюмень. 19-го уже там были. Прибыли мы во 2-е Тюменское пехотное училище. Было там четыре батальона – два пехотных, один миномётный и четвёртый – пулемётный. Я попал в четвёртый. Учились до 25 января 43-го года. В этот день было общее построение, нам объявили, что отправляются на фронт два батальона пехоты, рота миномётчиков и из нашего батальона 60 человек пулемётчиков. В том числе и я попал. Из нашего училища нас приехало сюда 6 человек, но из них на фронт направляли меня одного, другие пока остались, их позднее на фронт отправили. Из этих шестерых с войны вернулась только половина, трое погибли. Одели в зимнюю форму – валенки, ватные брюки, фуфайку, дали вещевой мешок, котелок, кружку. В первых числах февраля прибыли в Сухиничи, что в Смоленской области, в 20-ю гвардейскую дивизию. Распределили по полкам, я попал в 60-й гвардейский стрелковый полк. Выстроили в колонну, пересчитались. Командир спрашивает: кто знает немецкий? кто желает в разведку? Немецкий никто не знает, и в разведчики никто не насмелился вызваться. Командир взвода разведки пошёл вдоль строя, отобрал 12 человек, в том числе и меня. Из строя вышли, он нас построил, пошли на склад. Получили оружие и снаряжение. Мне достался автомат, патроны к нему получил, гранаты, каску, противогаз, лопатку – полностью солдат вооружённый. Погрузились в эшелон – и на фронт. Сказали, что повезут или на север, или на юг. Провизии дали на 18 дней, но ехали мы 21 сутки. Трое суток «ремнём» питались – каждые сутки на одну дырочку ремешок затягивали. Повезли нас на юг. Приехали на станцию Купянск в Харьковской области. Выгрузились. В паре километров от станции деревня была. Там расквартировались, пару дней постояли. Потом двинулись на фронт. Около 80-ти километров шли два дня пешком, если по-военному сказать – маршем. На дорогах днём лужи – конец февраля, снег тает. А солдаты все в валенках. Вот ещё что забыл сказать. Перед тем, как нам в путь выступить, прибегает к нам старшина и говорит, что командир полка приказал весь взвод разведчиков переобуть в кожаную обувь. Скажите мне свои размеры, и три человека за мной – на всех обувь получать. Обули нас в кожаную обувь – кому сапоги, кому ботинки достались, выстроили, дали кое-какие указания, и мы пошли. Мы, разведка пошли первыми, за нами в пределах видимой связи рота автоматчиков, а далее уже батальоны пошли. Ночевали после первого дня пути в деревне Украинка. Через два дня прибыли в деревню Савинцы. А уже 1 марта 1943 года вступили в первый день боёв.