В те далекие времена, когда на земле было всё плохо и все были несчастными, когда по лесам бродили тощие обросшие циклоны, истекая холодными дождями. В те времена, когда в людях еще не проснулся материнский и папаримский инстинкты, и им было плевать на маленьких бездомных котят, что доверились мимолетной ласке. В те далекие времена, когда вся экология была настолько же испорчена, насколько и сама жизнь, жил маленький шушпанчик, который думал, что он счастлив, не смотря на то, что от счастья был далек как Большая медведица от белого медвежонка Умки из советского мультфильма. Шушпанчик нежно творил бабочек из цветной бумаги и любил захаживать в гости к своему лучшему другу - усатому пацюку. Однажды вечером пацюк нес через болото карамысло с темной водой, чтобы полить свои кактусы и встретил шушпанчика, лежащего на спине и смотрящего на звезды.
-Здравствуй, шушпанчик! - пробасил пацюк.
-Привет…- ответил шушпанчик, не меняя позы и не глядя на друга.
-О чем мечтаешь, старина?
-Пацюк…ты старая развратная крыса, прожженная кокаином. Ты знаешь жизнь от корки до корки, ты никогда не думал о том, на сколько же мы счастливы и есть ли предел нашему счастью?
-Хм…кокаин и шлюхи, детка. Это жизнь…
-Нет, я не шучу, не надо отговариваться дежурными фразами. – Нахмурил брови шушпанчик. – Просто мне кажется, что мы счастливы на столько, что сама вечность не успевает за нами, что в мире все на столько хорошо, что это невыносимо…
-Неужели тебя это настораживает? – Удивился посерьезневший пацюк. – Мы же даже умереть не можем иначе как, взорвавшись в высшей точке саморазрушения. Возьми меня к примеру: курю свою опиумную трубку и желтые гномики пляшут у меня на кухонном столе. Мерзавцы. Знали бы они на сколько мне хорошо – померли бы все от зависти. Знаешь, мне кажется ничего не надо менять….опиум?
-Нет, спасибо…сегодня не хочется. Вот видишь? Ты тоже чувствуешь… Мне снился странный сон: будто брожу я в пустыне со скелетом под ручку и настолько несчастен я, что жуть берет. Но вот только чувства дивные мной овладели по пробуждению. Как будто бы мне понравилось быть несчастным. Как думаешь, это мазохист во мне заговорил?
-Хе…может и мазохист! Не бери в голову, шушпанчик, я вот иной раз опиум…
-Иди ты в пень, пацюк! Не в опиуме тут дело. Дело в том, что я понял, что грядут перемены. Я понял, что мы с тобой конечные существа – круглые и самодостаточные. После нас будет еще много чего и много кого…. Мы превосходим идеал, заключая его в себе, а на самом деле идеал находится за границей нашей круглости - и настолько далеко, что это нельзя вообразить, что это не может даже присниться. Мы гуляем по улицам нашей убогой геометрии, даже не подозревая, что мир наш заключается всего лишь в кляксе, нечаянно упавшей на пол с кисти великого художника. Мы даже не попадем на его картину! Я понял, что ниточка, протянутая от твоего сердца к небу и ощущение тонкой оторванности от чего-то или кого-то как раз таки и можно назвать сладким томлением счастья. Счастье всегда голодное, всегда бездомное. Счастье всегда несчастное! А мы с тобой счастливые… Значит счастье нас обошло, пацюк?..
-Ты думаешь?..
-Да, пацюк. Я прозрел. Ты можешь показать голую жопу проезжающему поезду. И когда тебе захочется догнать поезд, чтобы вырезать из воспоминаний пассажиров сие гротескное зрелище, это будет напоминать далекую тень от счастья. Это будет крупица прообраза счастья, которое суть стремление и бег, которое суть безмятежность и благодать, которое суть жизнь.
-Да?
-Да.
Тем временем вместо нежных перьевых облаков небо застила реклама плейбоя. Друзья поднялись и побрели по домам, обнявшись за костлявые спины.
С тех пор прошли миллиарды лет. Небо поменялось местами с землей. Что-то произошло такое в мире, чего не ожидал никто: люди зажили счастливо. Люди стали по-настоящему счастливы, да вот беда – теперь они думают, что они беспросветно несчастны. И, как и шушпанчик с пацюком, не ведают, с чего же все началось.