Идёт он давно под палящим солнцем пустыни.
Пиджак, котелок выдают - он конченный сноб.
Бормочит под нос наш сноб стихи на латыни,
Пусть от пота и грязи пахнет он словно клоп.
Не пьёт из оазиса он, где были арабы,
И остатком воды он протирает пенсне.
С тоской вспоминает Кента уютные пабы,
Где знатоки обсуждали картины Моне.
Похоронен в бархане он сынами пустыни,
В дорогом костюме в песке валяется сноб.
Никто не услышал ругань его на латыни,
Что никто не привёз ему из Франкфурта гроб.