В первых числах сентября, как раз, когда студенты обычно садятся за парты, горячо обмениваются друг с другом впечатлениями о прелестях проведённого лета, мешая преподавателю читать лекцию, третий курс института направили на картофельные поля Ступинского района «бороться с урожаем».
Ехали на автобусах с песнями, с любимой, ставшей связистким гимном, исполняемой под мелодию Утёсовского «Сердце, тебе не хочется покоя…»:
Уж летний день идет к закату,
Покрылось небо сизой мглой,
Как будто старый трансформатор,
Гудит и стонет ветер злой, да ветер злой.
Под звук "динамы" монотонный
Я повторял тебе не раз,
Что будем жить с тобой синхронно,
Без КПД и сдвига фаз... и сдвига фаз
Припев:
Сердце, ты, как пробитый конденсатор,
Сердце, ты с переменной частотой,
Сердце, ты, как объёмный резонатор,
Как часто сердце, ты пробиваешься искрой…
Студентов поселили в спальных корпусах пионерского лагеря вертолётного завода. Кормили бедновато, молодым растущим организмам при наличии тяжёлой физической работы на свежем воздухе провианта не хватало, сахару не хватало тоже. Сокурсники, ребята, работавшие в стройотряде в Дудинке, сделали благое дело, привезли остатки сгущёнки, банок тридцать – полную сумку, дабы подсластить горькую пилюлю подневольного крестьянского труда.
Петру было известно с детства, что сгущёнку можно варить, так делал его отец. Получалась сладкая «тянучка» жёлто-коричневого цвета, её можно есть ложкой или намазывать на хлеб. Молодой человек попросил повариху на кухне:
– Бросьте в чай и варите.
– Да ты с ума сошёл! Потравить всех ещё не хватало! – сказала дородная кухарка средних лет и налила воду в кастрюлю, поставила её на огонь и положила туда банку.
– Открывать или нет? Сколько варить?
– Ни в коем случае! Варить часа 3,0-3,5.Я приду за ней. Кухарка посмотрела на Петра как на психа.
…Открыв банку, Петруша начал уминать содержимое. Вошедшие Сергей Галкин и Шурик Шустов наблюдали с неподдельным интересом.
– Что это ты так задорно мечешь, Петенька?
– Сгущёночку!
Пришлось делиться.
Потом варили уже две банки сгущёнки, и на сваренных банках сантиметром по внешней стороне отмеривали уровень выедания. На банке проводилась линия, первый ел выше неё, а второй – ниже. Так было уничтожено ещё две банки. Странно, но никто из ребят прежде не знал о таком способе приготовления сгущёнки. Предполагалось класть её в кофе, но кофе не было.
Еда не вдоволь законсервировала энтузиазм молодости, поэтому, чтобы подбодрить студентов и пробудить соревновательность был прислан на подмогу ударный отряд из местных пионеров. Боевой задор одного дня, людей выросших на свежем воздухе и привыкших с малолетства к крестьянскому труду, был оценён руководством лагеря. Получив свой приз, передовики отбыли по домам довольные.
В субботу снова на подмогу из Москвы привезли студентов (интересно, а стоила ли картошка таких затрат?) второкурсников удержавшихся после года обучения, успешно сдавших зачёты, лабораторки, коллоквиумы, сессии.
Напарником у Петра был Виктор Тарасюк. Голова Вика, сплошь покрытая естественными кудрями, напоминала «хаер» Анжелы Дэвис, только белого цвета. Вездесущий Тарасюк заявил, что пополнение прибыло перегруженное провиантом, который от долгого хранения в тёплых автобусах испортится.
После этого он исчез.
Пётр решил, что Висюк пошёл похлопотать насчёт молочка с хлебушком, этим совхоз встречал столичных «новобранцев-вахтовиков».
Пошёл и пропал. Пётр закончил смену. Очередь у спального корпуса привела Петра в недоумение. Ни магазина, ни чего того, что могло её образовывать, не было. Она вела в родные «пеналы», в комнату, где жил Петя. Посреди неё стоял Висюк с видом императора перед сражением и руководил процессом «фильтрования» харчей.
– У тебя что?
– Бутерброды, колбаса.
– На левую кровать. Спасибо!
–У тебя что, друг?
– Котлеты, тушёнка, печенье.
– Толково, весьма… котлеты с тушёнкой на левую кровать, а печенье – на правую.
– А ты чем порадуешь, красавица, голодного студента?
– Банкой солёных огурцов!
– Каков расклад-то… Спасибо, дорогуша, уважила!
Надо же, какие порой попадаются сообразительные родители, или дочка по своему почину припёрла трёхлитровую банку свежих консервированных зеленцов, будто думала, что придётся здесь пожить, рассольничку сварить на костре… или в закус употребить.
Оставалось удивляться добросердечию и широте взглядов мамаш, бездне фантазии, любовно «накрутивших» сумки с провизией своим чадам, которой бы запросто хватило на неделю.
– Огурцы, барышня, в сторонку, к стеночке, это наш НЗ.
При всей модерновости помещений спальных корпусов, наличии в них спален на шесть коек, зала для танце-плясов, душа, горячей воды, сушилки для белья и даже биде в умывальной комнате, качество и количество приготавливаемой еды, её пионерские порции на одну студенческую душу никак не удовлетворяло последнюю. Поэтому «продразвёрстка» в виде отъёма продуктовых излишков у присланных помочь второкурсников вовсе не выглядела экспроприацией.
Как донесла «разведка», что для организации сдачи «продуктовых излишков» Висюк актёрствовал по полной программе.
– Дорогие ребята! Помощники вы наши! – Проникновенно со слезой в голосе начал Висюк. – Заботливые родители дали вам продукты, работа подошла к концу, вы их не съели и вряд ли съедите после молока, привезёте домой, а там сунете в холодильник, а на утро выбросите. Тем временем мы здесь, ваши старшие товарищи, ваши настоящие и будущие коллеги, начальники собраться, так сказать, по труду, голодуем!» Что было наглой ложью. Они не голодали, а соскучились по домашней пище, сладостям, которых не хватало студенческим мозгам.
– Не могли бы вы облегчить свои сумки и порадовать завидным аппетитом своих родителей, передавая храрчи надёжным людям, защищающим честь института на картофельном поле, гнущим спины над бороздой под тяжестью мешков с картофелем с утра и до темна, людям, способным оценить вашу доброту и бескорыстие? Всё равно выбросите добро!
Отчего-то вспомнился старый фильм «Праздник Святого Иоргена», «… когда настойчивые миряне кладут мне и в этот карман и в этот…»
Ребята дружно сказали «Конечно!» и с энтузиазмом приступили к выкладыванию провизии. Кровати полнились, словно из рога изобилия. Таким образом, благодаря находчивости практичного Висюка, постояльцы комнаты и их сокурсницы были обеспечены «прикормом» на полторы недели.
Это был тот счастливый случай, когда было хорошо и тем, кто отдавал, и тем, кто получал.
Фев. 2010