Ни татарин, ни половец стрелы
Мечет в звонкую житнюю Русь.
Воздух знойный, удушливо-белый,
Вдох и выдох в том зное загруз,
Как в песке загрузают копыта,
И пастуший рожок приумолк.
Тишина в поднебесье разлита,
Схоронился и сокол, и волк.
Мужичок-то и сено не возит,
Схоронился в густом бурьяне,
Чтобы волки не рыскали в грозы,
Не сгореть урожаю б в гумне.
В хлев коровушки спрятаны нынче,
Бабы ходят с порожним ведром.
Сам Илья в своей огненной бричке
Едет по небу - слышится гром!
Разгоняя песчаные смерчи,
Кони ярые бричку несут,
То ли идолы - ангелы смерти-
Над землёю вершат самосуд?
Изгоняя поганую челядь
И скитальцев засохших болот,
Гонит зайца Илья, рыбу-стерлядь,
И лису - всё бежит и плывёт,
Превращаясь кто в кошку, кто в в жабу,
И собаку не пустят в избу,
Напугать непутёвую бабу,
Черт лохматый явился в пруду.
Все спешат, чтоб укрыться скорее,
По пятам - воробьиная ночь!
Будут молнии гуще и злее,
Гнать язычников новых из рощ.
Снова идолам кланяться стали,
И Перунову свиту внесли -
Из дубовой колоды - чуть стали,
Даже капище им возвели.
Отвернулись от чуда живого,
И земля, сотрясаясь огнём,
Жаждет слова теперь дождевого,
Чтобы мыть её ночью и днём.
Громы-молнии спали в чулане,
И Илья был лихой водовоз,
Бочку вёз он по радуге ранней,
На цветы чуть воды пролилось!
А в цветах тех купалась дивчина,
В косу алую ленту вплела.
В свежих росах - на травах - овчина,
И ромашек в подол нарвала.
Но она поклонялась Перуну.
И разгневался грозный Илья.
И натянуты молнии-струны,
И дрожит в литургии земля.
Всколыхнула полнеба комета,
Звёзды кличут Перуна назад,
И аккордами зноя и света
Идол мрака даёт новый залп.
И ощерился огненный идол,
В колеснице дубовый Перун.
Он всю мощь на гора свою выдал,
Тайну древних языческих рун.
С ним вся свита, и солнце, и Велес.
Провисая, тропой грозовой,
Словно ветры свирепые спелись,
Бьют огнём, посыпая золой.
Но покинуть святую обитель
Не намерен пророк Илия,
Он за светлое дело воитель:
-Ну, Перун - или ты, или я!
Он чудесным пророком назначен,
И вознесся в огне в облака.
А кто идолом злым одурачен,
Пусть дрожит - пересохнет река!
И ещё приумножить напасти
Может он, чтоб открылись глаза.
Но не верит дивчина в те страсти,
И смеётся себе егоза!
В дар Илье - и телят и овечек,
Из табуна лихих скакунов,
Мёду, патоки, воска для свечек,
И горошку и прочих обнов
Принесут мужики и хозяйки,
Чтоб деревни и лес не губил.
Чтоб водились и рыба, и зайки,
Чтоб хватало здоровья и сил.
"Пощади, Илия, нас, прости нам,
Заблуждения, наши грехи!"-
Но теперь поклонялись - осине,
А Илье - лишь одни старики.
************************
На ту пору напарились в баньке
После жатвы у нас мужички,
Ермолаи, Егорки да Ваньки,
В речку - бульк, поснимавши портки.
А русалочки-рыбоньки в тине
Полоскали в ту пору бельё,
С визгом бросились к старой плотине-
Защекочут сейчас мужичьё!
Веселиться бы им до рассвета,
Захромал у Ильи ражий конь,
И пророк на отшибе у лета
Перенял у Перуна огонь.
Разозлился Перун, и в отместку
Ливень огненный выплеснул вниз.
Зацепился, как окунь за леску,
И в закате горячем повис.
Загорелись торфяник и плавни,
И бегом из воды мужики.
А в деревне - по избам, по ставням,
Пляшут змеи - огня языки.
Дымом едким застлало долину,
И гумно, где засыпана рожь.
На Ильи - огневые крестины -
Чтоб от нечисти вымыться - жжешь?
Только пасека - божие дело.
"Божья птаха" - пчела - всем мила!
За деревней жил пасечник белый,
У него внучка Лада была.
-Ой, я деда, сушила ромашку,
И меня намочил утром дождь!
-Да, дитя, не обидь и букашку -
и добро на земле приумножь!
Повязав ремешок на запястье,
Дева песню тихонько поёт,
Будто знает, за что в руки счастье,
Как кораблик бумажный плывёт.
И готовит волшебное зелье,
А вокруг и покой, и уют,
В тихом срубе у деда поверья
И лесные причуды живут.
-Что-то мне на душе неспокойно,
Будто в дальней деревне пожар!
-Да, по звёздам судить - лето знойно,
Я в ночи видел хвост у Стожар...
******************************
Воробьиная ночка настала.
И кромешная выдалась тьма,
Выла буря, огнями блистала,
Догорали дворы и дома.
Всюду падали замертво птицы,
Выли псы, и роптала земля.
И в своей огневой колеснице
Облетал все угодья Илья.
Только девушка с профилем тонким
В косы перья павлина вплела,
И запела и голосом звонким
Предрассветная вспыхнула мгла.
Лада выбрала женские чары,
Чтоб деревню свою выручать,
И пророк - этот девственник старый,
Стал её красоту замечать.
Лада стала Зарёй-Заряницей,
Свет небесный в слезах пролила.
Над землёй плыл рассвет бледнолицый,
Отступали досада и мгла.
И Илья укротил свою ярость,
И смягчился горячей душой.
Чудный свет озарил его старость,
А потом хлынул ливень большой.
Тихо стало, и пламя угасло,
Лишь дымился деревни остов.
Стала девица Зорькою красной,
А была лишь певуньей простой.
Раствориться - ни больно, ни горько,
В речке стала водица темней,
И часть суток - вечерняя зорька -
Стала меньше, а ночки длинней.