Возможно мы уже спускались с небес
Или рождались не раз.
Какая горькая память - память о том,
О том, что будет потом.
(И. Кормильцев)
против шерсти поглаживать время и книги листать,
на конечной странице запрыгнуть в последнее слово,
а потом по кольцу (безбилетник, троллейбусный тать)
нарезая листы, притворяться читателем новым,
будто в брюхе сюжета давно не заржавел крючок,
будто имя твоё не потеряно при переезде,
будто ангел, как прежде, стоит у тебя за плечом,
а не ты у него за крылом – и ему неизвестен.
уробОрос-барбос так и вертится мелким волчком,
не кусает, не лает и в дом не пускает, поскольку
на распутье, что в омуте, редко заводится дом.
вот и здесь не случился – траву пощипали, и только.
по тропе палиндрома пустившись однажды в поход,
на изнанку дороги свернуть, и внезапно поверить:
кто-то имя твоё на крыльце золотОм подберёт,
и вернёт наконец, на себя тихомолком примерив,
расстегнётся, как фибула, фабула – сцепит иной
перекрёсток минуты и метра серебряной тенью,
и потерянный ангел, услышав тебя за спиной,
обернётся – и личико спрячет в твоём оперенье.