Здесь, на улице, отдаленной
От дыханья и гомона центра,
У стены, давно не беленой
Тротуар шириной в полметра.
А за выступом мезонина
Вспрянет, будто из ниоткуда
Удивительная витрина
Обещаньем некого чуда.
За витриной тихо и тесно
В полутемной, крохотной лавке,
В порцеллановом королевстве,
Где стоят на скромных подставках
Дамы-сплетницы в кринолинах,
Словно грезы прошлых столетий,
Возле них – солдат с тамбурином,
В бархатистых курточках дети,
Озорные шепчутся эльфы –
Трепет крыльев стрекоз на спинах,
Как на влажном краешке шельфа,
Чешуею блестит ундина,
И взирает зло и капризно
С неизменной томностью праздной
Ослепительная маркиза –
Гладь атласа, сиянье стразов.
Так стоят они, ряд за рядом,
В кружевах и перышках нежных,
Поражая ясностью взглядов,
Взглядов деланно безмятежных,
И румяным теплом в ланитах,
Оживленных почти телесной
Мягкой матовостью бисквита,
И глазури лаковым блеском.
Здесь, в раю деликатной игрушки,
Можно сходу и не заметить
Появленья седой старушки,
Тускло-серой средь многоцветья.
Та ступает легче пылинки,
На прилавок севшей случайно,
И глядит с веселой хитринкой,
Будто знает некую тайну.
Утром, кутаясь от прохлады,
Отопрет она двери в лавку
И приметит с легкой досадой
Опрокинутую подставку,
Пестроту измятых оборок
На расшитом бисером платье
И взъерошенный вид танцора –
Полкой ниже, чем на закате.
Подошьет кайму золотую
И опять не предаст огласке, -
Кто в ночи пролез в мастерскую,
Клей разлил и разбрызгал краски,
И поднимет с легкой усмешкой
На полу лежавший, светлея,
Позабытый графиней в спешке
Двухдюймовый шелковый веер…