Тебя встречает шум воздушный.
Ты камнем падаешь послушно,
теряя неземную мощь.
И временной поток Эона,
утратив аромат озона,
одарит запахами рощ.
Паденье страшно, но невечно,
ему пределом – шаг конечный,
твой парашют.
Беспамятство…
Порой рутина
давящим шагом исполина
подчеркивает крепость пут.
Призыв, сквозь слой веков звучащий,
спасает из сетей все чаще,
коль дашь ответ.
Хранит достоинство душа,
высвобождаясь неспеша
из бед.
От ключевой очнувшись фразы,
бросает посиделки разум,
становится пытлив.
Листаешь мира старый том...
Превозмогая свой надлом,
войдешь в прилив.
Листая боль, листая радость,
вкушая гадости и сладость –
пылинкой на ветру.
Ты просишь, вхожий…
Снова просишь,
но в жертву сердце не положишь
Его костру.
А небо, разъясняя тонко,
печется о слепом ребенке,
целит глаза.
Ты отворяешь дверь устало
и в пропасть неба струйкой талой
летит слеза.
Спасенье обретаешь в плаче,
приняв и горе и удачу.
Ты – пилигрим.
Уже не просишь – отдаешь.
И слезы не скрывают ложь,
И ты стаешь
очами схож
с Ним.
Теперь в груди – Живая Вечность.
И изгибается путь млечный
уже назад.
Остался выбор и дорога.
В ад.