Вот ты его ждешь, ты ползешь за ним и в жару, и в снег,
Ты любишь так, как могут любить святые, как могут любить святых,
Хоть и знаешь: любовь к нему — тяжкий, безумный грех,
Хоть и знаешь, что каждый шаг — как последний удар под дых.
Вот ты любишь и ждешь — год и два, и пятнадцать лет,
У него подрастают дети, у тебя, как всегда, дела,
Жизнь похожа на мед, на яд, на безумный бред —
без него.
Чтоб потом он спросил: отчего же ты не пришла?
А потом, вот ведь странно, он скромно приходит сам,
Мнет фиалки в ладони, потерянно прячет взгляд,
Говорит тебе: милая, добрая, светлая, я писал —
ты опять не ответила.
Знаешь, милая, как я счастлив, как я безумно рад!
Он кричит, он шепчет, что вся его жизнь — лишь каторга, тлен и прах,
Тихо плачется: только ты существуешь, только тебе я верю.
А на встречу выходит мужчина — твой мужчина — с мальчиком на руках.
Пожимает плечами, спрашивает: юноша, вы не ошиблись дверью?