В лабиринтах потерянных мыслей прячусь.
Заблудился почти, но ещё борюсь.
Вязну в болью окропленных неудачах.
Да всё чаще целую с опаской грусть.
Нету сил и желания рвать оковы,
И устал бесконечно лететь на свет.
Всё знакомо до слёз и давно не ново,
За какие-то двадцать с излишком лет.
Аж до крика безумного в нервном срыве,
Бьюсь беспомощно в дали пустых небес.
Но уже не так, ведь остатки крыльев
Не дают... Да и с пепла я не воскрес...
И так странно выходит: всего лишь пепел,
А сжигает меня до костей, до тла.
Хоть огонь, породивший его, был светел,
И так много дарил своего тепла.
Почему это всё на бумагу льётся,
Под давленьем осколков рассудка вновь?
Я не знаю, но что ещё остаётся,
Если холодом жжёт невозможно кровь.
Так силён порыв, но так мало смысла
В этом сдавленном стуке, и боли сей.
Вот и всё, и опять тишина повиснет
Над могилой забытой души моей...
…
А душа будет биться о крышку гроба,
Будет рвать в истерике эти цепи сна,
Я ж рыдать над нею в немом ознобе:
«Никому ты, глупая, не нужна…»