Я вглядываюсь в стан Ерусалима.
Ты в прошлой жизни женщина, Солима?
И суть твоя ясна, как очевидность –
Тебе была несвойственна фригидность.
Века назад ещё до нашей эры
Лишали жизни здесь фанатов веры.
Среди униженных, уж сгинувших солимов
предшественники нынешних олимов –
еврейка, бородатая старуха
мне тайны жуткие нашёптывала в ухо.
Обрезанный поэт, стихи, любимый мальчик,
Порнографический мозаичный журнальчик.
Писатель Флавий и его творенья-
Спасенье от поклёпа и забвенья.
В толпе ничтожеств, признанных колоссов,
Живуч и стоек мой народ - философ.
Стирается звучание имён,
Но неразрывна связь эпох, времён.
История сыграла массу драм,
Но сохранила этот город –храм.
Ерушалаим, жёсткий по- мужски,
Твой стан и лик до боли мне близки!
1995