Под папоротниковыми узорами
В сочно-зеленом свете
Ты будешь играть апельсинами,
А я на своей планете…
Пожалуй, я просто буду.
Валькирии твоей далекой земли
Пахнут морем, поют колыбельные
И поджигают мои корабли,
А во мне у странного Гнипахеллира
Так оглушительно лает Гарм.
Привязь не выдержит,
Вырвется, Жадный -
Мысли не по зубам.
А рай – это Дунай, лето и ноги по колено в воде
Это когда ты знаешь, что где-то
Ты есть настоящий, но никак не припомнишь где.
Это янтарно-яблочный призрак,
Стоящий так непозволительно близко,
Что отзвук его попадает в меня.
Мое бесстрашие низко -
Оно даже не дым от его огня.
А ты придумай мне лошадей,
И лучше бы резвых –
Таких, чтобы быстрее
Всех моих бесов
Хоть те и не демоны вовсе – а так.
Я никак не могу их запомнить в лицо.
А ты придумай мне рай, и чтобы Дунай
И недоеденный шницель в средневековом бистро.
Валькирии твоей далекой земли
Пахнут степью даже когда
Поджигают мои корабли.
А во мне – у родного Гнипахеллира
Так оглушительно лает Гарм,
Привязь – не выдержи!
Вырвись, о Жадный,
Мысли не по зубам.
И топтать мне всех лошадей
Пусть даже и резвых,
Пусть даже быстрее
Всех моих бесов,
А те и не демоны вовсе –
Беспечная мелочь – так стоит ли помнить ее в лицо?
А ты придумай мне рай – и чтобы Дунай, кусок луны и метро.
Под папоротниковыми узорами,
В сочно-зеленом свете
Ты будешь играть апельсинами,
А я на своей планете…
Надеюсь, уже не буду.