На следующий день автобус доставил из Эрер-Готты группу пациентов. Там я осматривал их и направил в Харрар для операций. День был очень занят. Травматолог и я оперировали непрерывно весь день – каждый в своей операционной. Хорошо, что прислали ещё одну анестезистку – кубинку. Без аврала выполнили всю работу и даже во время смогли уйти домой.
Жил я теперь на вилле у Косьминых. И питались – по предложению Татьяны, жены Владимира - вместе, вскладчину. В мою обязанность входило зайти с работы на базар, купить мясо, картофель. Возле базара, в центре города в кафе я покупал хлеб. Одним словом покупали – всё, что нам нужно для нормального питания.
В том кафе пекли небольшие булочки. На этот раз булочки не были ещё готовы, и продавец говорил: «Кой! Подожди!» Я сел за столик и ждал минут пятнадцать, наблюдая, как рядом со мной, за другими столиками группами сидели эфиопы и обедали. Многие из них приходили сюда обедать. Они брали инжиру – одно блюдо на 4 – 6 человек.
Блюдо готовилось так: на большой поднос клали один на другой три огромных толстых блина, называемые «инжирА», на центр которых укладывалось горкой жареное мясо с громадным количеством зелёного горького перца и подливой – тыбс. Некоторые брали вместо мяса – тушёную капусту с другими овощами.
Вокруг подноса садилось 4 – 6 эфиопов. Каждый отрывал кусочек верхнего блина, захватывал им кусочек мяса, подливу и клал в рот. Так они по очереди, отрывая кусочки блина, съедали верхнюю «инжирУ», потом – среднюю и, наконец – нижнюю. В результате – в конце обеда - поднос был пуст. А руки у эфиопов были лишь чуть в масле от «инжирЫ».
Оказалось, что инжира – основное и любимое эфиопское национальное блюдо! Различают чёрную инжиру – из зерна (тэфа) чёрного цвета, и белую инжиру – из зерна белого цвета. Тэф – очень мелкое зерно, произрастает в высокогорье Эфиопии.
Урожайность его низкая, всего около 800 килограммов с гектара, но он содержит раза в 3 больше железа, чем другие зерновые культуры. И это очень ценно для жителей высокогорья, живущих в условиях гипоксии. Тэф помогает эфиопам избежать анемию.
Но вот пекарь вынес бумажный пакет с булочками, кивнул мне головой. Уплатив за булочки, я взял пакет и отправился на виллу Косьминых. Было время обедать и нам.
Все остальные продукты покупал Володя Косьмин. А Татьяна готовила обед на троих. Готовила она отлично, не то что моя «стряпня», когда я готовил на двоих - себе и собаке Марусе.
Возле крыльца дома и у задней стены росло 2 куста бобов, которые оплетали всю стену – огромные многолетние кусты, с толстыми ветками, с большущими стручками и огромными бобами в них – размером в чайную ложку.
Косьминым надоели эти бобы. Я же видел их впервые и смотрел с восторгом на такие огромные африканские бобы! За несколько минут утром нарвал литровую банку бобов. Татьяна несколько поморщилась, увидев эту литровую банку. Спросила: - «И что нам теперь с ними делать?»
- «А вы давно их ели?» - вопросом ответил я.
- «Ели, но давно… Очень вкусные бобы!»
- «Так давайте сварим суп из этих бобов! Я никогда не видел таких огромных бобов… Не то что бы попробовать на вкус!»
И вот теперь сегодня у нас был на обед этот суп плюс котлеты с картошкой. Мы были уже в сборе. Сели, пообедали. И расположились отдыхать.
- «Вечером пойдём в кино! Так что не очень настраивайтесь на отдых!» - засмеялись Косьмины. – «Прекрасно! Пойду и я в кино!»
Уже темнело, когда мы отправились в офис смотреть очередной фильм.
Возле Офиса стояла машина – ГАЗ-69. Оказалось, что это приехали из Дире-Давского Офиса. Мужчина лет 45 подошёл ко мне и спросил:
- «Это вы звонили в Дире-Даву и спрашивали насчёт самолёта из Аддис Абебы?»
- «Да! Мне нужно встретиться с Советником, если он приедет в Дире-Даву…
Решить вопрос о завершении командировки… Только Советник может решить этот вопрос…»
- «Имейте в виду, что информацию о полёте самолётов мы узнаём уже тогда, когда самолёт приземляется к нам на аэродром… Ведь сепаратисты в горах… Поэтому – всё строго конфиденциально… Но если Советник прилетит – найдём возможность вам как-то сообщить… Не волнуйтесь…» В машину садились его попутчики. И он попрощавшись, уехал в Дире-Даву.