Веселье грядёт из неистовых плясок,
Звериной греховностью дышат уста,
Здесь похоть как тысяча чувственных масок,
Закружится в огненных жалах костра.
Распутные девы смеясь увлекают,
Нагими телами в большой хоровод.
В нём девять колец,что очаг окружают,
Где Вакх разместил свой священный синод.
Их кожа гладка как кисть винограда,
Налиты их груди как манговый плод.
Уста сладко терпкие станут наградой,
Суля соискавшему райский полёт.
Глубокий изгиб оголённого стана,
Пленят крутизной острова ягодиц.
От талии к бёдрам, так дерзко, упрямо,
Прольётся либидо вдоль тайных границ.
Кипит на огне котёл с мандрагорой,
Старуха кривая разносит туман.
Мешая отвар. Серым бархатом в гОрах,
Гуляет соблазна прогоркший дурман.
И в лунном сиянии, огненном блеске,
Замешанном ступою блудных теней,
Льются по коже манящие фрески,
Древнейшие символы свитых плетей.
И словно шакалы в меловых одеждах,
Ползут куртизанки, втирая масла.
Они разделяют одну лишь надежду,
В оргазме всеобщем сплотить телеса.
Поют и смеются, в блуд зазывая,
Горбатые тролли нагорных хребтов,
Вино в древней чаше передавая,
Прозрачной, украшенной синью цветов.
Кокосовой влагой налились лагуны.
А губы распутные страстью горят.
Сегодня гонением лунной фортуны,
Кружится на шабаше ведьмин отряд.
Вот полночь рождается в пике разврата,
В конвульсиях бьются нагие тела.
И фаллос изверг в лоно горного хлада,
Набравшийся жар возбужденный сполна.
И с этой минуты открытие балла,
Пойдёт апогеем в стихиях нутра.
Не в силах расслабиться женские пары,
Ликуют и стонут всю ночь до утра.
Веселье грядёт из неистовых плясок,
Звериной греховностью дышат уста,
Здесь похоть как тысяча чувственных масок,
Закружится в огненных жалах костра.