Ты зиму разлюбишь причинно и резко однажды,
Когда я уйду. В какой месяц? А это не важно.
И будешь искать в безмятежном снегу наши тени,
И станешь молиться бессвязно и зло на коленях.
И руки начнешь ненавидеть за поры на коже,
Ладони горят моим запахом. И не поможет
Сдирание жажды коснуться. А утро разбудит
Подраненным сном в полустоне: Не будет. Не будет.
Начнешь выбирать путь ухода: чтоб было больнее,
Нетрезво шептать: Что ж, прощайте! безликим аллеям
Где наши шаги все еще раздаются синхронно,
Туда мы сбегали от всех в четверги незаконно.
А мир безразлично и мудро покатится дальше,
Не помня разлук, да и встреч, отряхаясь от фальши.
Лишь память начнет измываться, вгрызаясь в подкорку,
Три слога стеклом выводя безотрывно и колко.
Потом. А потом вновь наступит болезненный вечер,
В нем женщина мило-банальная (Номер. До встречи!)
И может быть даже она пару ссадин залечит,
И лишь диссонансом глазницы тоской человечьей.