Когда-то в этой комнате жил я,
Остался только пепел в сотню тонн цел,
Толстой, комплект постельного белья
И Солнце.
В блуждающей белесой пустоте
Ладонью сонною искал когда-то ручку,
Чтоб на холодном эпителия листе
Запечатлеть немую закорючку.
И сбросить кожи на шершавый парапет
За неимением лучшего удела,
Чтобы толпа, идущая во след
Случайным взглядом строки рассмотрела.
Когда-то и на улице был май.
Собачьих свадеб шерстяные вереницы
Под возбужденный и охрипший лай
Желали без венчания жениться.
Творили свои дикие дела,
Которые запомнятся едва ли,
И жизнь вселялась в новые тела,
Упрямо продвигаясь по спирали.
Ты, мегаполис, бил тогда мне светом.
Стоял, оскалившийся, как на чужака,
Но лоб лизал украдкою при этом
Шершавой стороною языка.
В чужом углу на простыне разбитой
С открытыми глазами ночь за две
Пустые мысли, как чумные паразиты
Бессонно копошились в голове.
Да, мы с тобой ее не разделили.
Да, разошлись немыслимо пути.
Но тот, вчера глотавший мясо с пылью,
Теперь оскалил желтые клыки.
Когда-то в целом мире был покой,
И космос инкрустацией стеклянной
О Землю упирался головой,
Нет, бился головою постоянно.
А я, глаза забросивший к светилам,
Своим встречал его холодный лоб.
И нас соединяющим мотивом
Пылал ночной сибирский небосвод