Пока бегут титры новоявленного фильма,
я пропускаю ненависть через дугу губ
к возрасту своему и к любому возрасту,
потому что он мой и ничей более
/фильм был – всесилен,
эстетски-груб
в горести,
радости – всегда подле ей/.
Пока титры сменяют строку за строкой,
я собираю проделанное мной:
Чтобы выудить карпа метрового –
ни на один пирог, - готовь спиннинг.
Чтобы вычитать тоску – к портовому
берегу направляйся, жди алые паруса,
только не притворяйся, что циник,
а трафики, где застрял, не море и не река.
Пока шли титры, я смастерила лодочку
из ладошки, пришвартованной на колено.
мы выплывем даже в чуть приоткрытую форточку
даже по тоненьким еле заметным венам:
маршрут на карте моей упорист,
как почерк библиотекаря уборист,
и я сгребла возраст как хворост,
рассадила по отпечаткам
пальцев:
этой полоске – ползунки, пелёнки, тренировочные сборы;
в эту клетку – учебники, часовые телефонные разговоры;
здесь – я где-то бывала,
тут – кого-то не родила…
мы встаём, чтобы выйти из зала
у меня в руке: не переваренные дела,
наша кола, твои очки, биография, капель сосуд.
Ты восклицаешь: «дай хоть что-нибудь понесу!», -
не понимая, наверно, самое тяжелое, что с собой,
у тебя в ладони дрейфует