Лежит обнажённых телес
Дремотное скопище в неге…
От бриза балдеющий лес
Им сны навевает о снеге,
О скором пришествии дней,
Наполненных суетной скукой,
Прохладою длинных теней
И с летними снами разлукой…
Лежит пожилая чета,
Укрывшись от злого светила
Под сенью забора-щита,
Поверх покрывала-настила.
Томительно длятся часы
В условиях пляжного кайфа.
И дед, чуть поправив трусы,
Взирает на прелести «лайфа».
Вот группка молоденьких нимф
Лежит, загорая «топлесом».
И дедо-фантазии к ним
Крадутся межрёберным бесом.
«А завтра – картошку полоть;
И так – до скончания лета…»
Но как соблазнительна плоть
Достигшая пика расцвета!..
Кряхтит вожделеющий дед,
И бабка очнулась от спячки,
И голый увидев секстет,
Вскочила тотчас на карачки.
И мирно-расслабленный пляж
Разбужен был матерным криком;
Нарушен был сонный пейзаж
Старухи взъярившейся ликом.
Сквозь марево летнего дня,
Взалкавшая праведной мести,
Свирепой моралью звеня,
Рванулась защитница чести.
Однако, (бывает же так!)
Споткнулась старуха о доску
И рухнула, словно чурбак,
На пляжа пустую полоску.
И то ли от ветхости дней,
А то ли от старости ниток,
Но лопнуло то, что на ней
Держало грудастый избыток…
И было ужасно смешно.
И было ужасно обидно,
Что дикое это кино
Не всем загорающим видно…
27.07.2003