« Любимая, я дарю тебе ночь! »
к/ф «Тот самый Мюнхгаузен»
лиценция 3
Ночь
Мой нежный Аленький Цветочек, мой нежный Ангел, девочка моя! Любимая моя, мой ласковый ивовый лепесточек! Мой лучик Солнца, Здравствуй! Это снова я…пишу тебе, любовь свою ложа тебе под ноги.
И снова ночь, а я всю жду утра, чтобы уснуть и ручку выронить невольно, от немощи своей, от слабости пред сном.
О, Боже! Что я пишу? Вокруг все спят, а я заснуть не смею. Я не могу заснуть, не высказавшись в Ночь…
Как многое мне хочется сказать! Как страшно жить, как больно и как стыдно… Но как же хочется тебя сейчас обнять, и всю тебя ласкать, слова любви шептать чуть слышно, уткнувшись, как дитя, несмело, в белоснежную и ласковую грудь, едва касаясь рук, так страстно и безумно – тебя ласкать…
Как страшно жить и как невыносимо всё моё горе из-за разлуки и Христовых уз…Как хочется тебя прижать к себе, чтоб ощутить жар тела твоего и жар любимых губ! Как страшно жить, как тяжело писать… Рука дрожит от перенапряженья. Как многое мне хочется сказать… Но как неумолимо и жестоко время – беспечно и безжалостно Оно! Когда ты просишь остановить мгновенье – Оно немо; (иль может бережёт от Гётого забвенья?) Нет – Смех! Ну, разве станет Мефистофель лезть туда, где с ним не будет договора никогда! Быть может время так безжалостно на радость, чтобы скорее к нам приблизить встречу нашу? Но, как же больно на душе сейчас, теперь, в сию минуту!
Как страшно жить! Но ведь Христос распят за наши немощи, болезни, беды и разлуки; распят за все грехи, все земные муки…
Но, от чего ж так больно на душе? Быть может, одного Христа на всех нас не хватает? Но, Богом сказано: «по вере будь тебе…», а стало быть Христос – Один, другого быть не может, а от «избытка сердца», душа моя страдает…(?) Любить так нелегко, так тяжело, а кто Любовь познал, тот Бога понимает! Ведь «от избытка сердца устами говорят», и плачет в горести и радости душа… И я хочу уснуть…
Как страшно жить без сна, ведь сон мой – это явь моя! Во сне лишь я с тобой, во сне моём нет сна… И так оно и есть – мой сон – не сон, а явь как явь! И я пишу сейчас, чтоб изнурив себя, уснуть скорей, забыться сном и в сне к тебе явиться и разбудив тебя, ласкать! Да- да, прийти к тебе, тихонько разбудить, чуть слышно и беззвучно твой волос целовать и быть твоим всю ночь, до самого утра. Потом весь день твои объятья ощущать, глаза закрыв, лелеять запах губ, прикосновеньем век, твоих- ладоней влагу, впитывать как жизни эликсир. Весь день, до самой ночи, всё слушать стук, чуть приглушённый трепетным дыханьем – пульс сердца твоего.
…Какая глупость - «Быть или не быть…» И это ли вопрос? Мне не понять, как Гамлет мог убить, рукой невежды и плута Шекспира, свою Афелию – безвинное дитя. А как она любила! И он ведь так любил, но в то же время думал: «Быть или не быть». О, бред средневековой ипостаси! Как просто выкрикнуть: «живьём зарытым быть и я могу!» ( Акт 5. см. 1 «Гамлет»).
Да, Гамлета Шекспир нам преподнес, как циника, смеявшегося жизни в её «суровое и чёрствое» лицо. «Закон борьбы» был понят абсолютно, когда Гармония не есть борьба, и без борьбы Гармонии не будет всё равно! Схоластика не видела того, что это всё – не больше чем крупицы: борьба – игра, а слабость ровна силе, жизнь ровна смерти, а сам король не больше, чем частица во всей Вселенной. Ничтожество его равно слезам распятых, сожжённых, растерзанных на плахе… (и ради этого всего жизнь разменял отважный Гамлет? Герой веков, до культа возведённый на экранах…)
«О, если бы моя тугая плоть
могла растаять, сгинуть, испариться!
О, если бы предвечный не занёс
в грехи самоубийство…»
«Гамлет»
Уж лучше бы он сам себя убил, но нет, он свёл с собой в могилу всех. Знать видимо он сильно их любил, и Бог ему судья. Я лишь не вижу смысла в столь глупой фразе: «Быть или не быть». Она не больше, чем борьба рассудка с сердцем. А коли смысла нет в борьбе, то где же здесь вопрос и в чём он заключён? Всё это лишь игра подвижного, живого интеллекта, воспитанного с детства в атмосфере средневековой этики. Так с этики и спрос! Да-да, с неё – с морали, именно! И боле ни с кого! Мораль! О чудо человеческого рода! Насколько в ней есть множество прекраснейших идей, настолько же в ней множество безумий! И всё это не больше, чем игра людского безрассудного рассудка. Законы и мораль – пуская догма, меч палача и имя ему – Власть!
Итак: «Быть или не быть. Вот в чём вопрос.
Смириться под ударами судьбы
Иль надо оказать сопротивленье?»
Кому и для чего сопротивляться? Не пойму. (Шучу, конечно, всё понимаю трезво ). В противовес задам вопрос всем нам - «Любить иль не любить?» Не равно ли Шекспировскому слогу? А кто не понял, я задам ещё вопрос - «Быть иль не быть на белом свете Богу?» Вот вся абсурдность и жестокость дня. Мы сами рушим всё игрой ума (и, право, не случайно слово «козни» в переводе – «игра ума», «безумие для Бога» ).
1-ое Коринф. 3:19
…И всё-таки отвлёкся я, прости меня, любимая, за вычурные мысли. Вернёмся мы в наш нежный сон любви и в явь, где я, закрыв глаза, целую грудь твою, боясь поднять свой взор, руками ощущая волшебный волос твой, стесняясь своих мыслей, я задыхаюсь, страстью весь горя.
«О, если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!» - я так бы не страдал, тебя любя, но нет – я каждый раз, обняв тебя (пусть даже в мыслях), весь сгораю от бесстыдства всех дерзновенных помыслов любви…
Поверь, что плоть здесь не причём. Виной во всём здесь разум мой и – ты! (Ведь не волнуют душу мне и страсть все признанные звёзды Голливуда…), а не греховен ли я буду, если скажу- «Я больше так не буду!» Абсурд – «быть иль не быть!» Ни плоть моя, ни сам я не приму сих слов! Всё очень просто - Быть!, лишь потому, что я люблю Любимую свою, мою единственную, верную жену, единственное сердце, что в тебе горит огнём.
…В ответ моя Любовь пренебрегает списком всех грехов. Ведь не случайно в слове своём Бог сказал: «два будут одна плоть». И мне ль стесняться своих искренних желаний, любви ль своей стесняться? …Уж позволь не сдерживать себя в своих признаньях. Они настолько будут коротки, что вряд ли тот поймёт, кто не любил. Я жизнь отдам за миг твоей любви. И не раздумывая, «быть или не быть». Миг равен вечности, ведь миг с тобою – это жизнь, а значит, Вечность равна мигу. Согласись, ведь если Вечность упразднить или убрать из нашего сознанья, то каждый вздох длинной неизменим, а, стало быть, – вздох станет бесконечным… И в этой бесконечности наш миг – не больше и не менее, чем – Вечность.
И всё- таки, как тяжело так жить! … Я всё пишу какой-то бред фантазий, а всё так просто: «Я хочу любить тебя одну!» Прости уж, Бога ради, что вынуждаю весь этот нудный бред читать, а ты ещё представь – всё это надо было написать! «шутка». Откуда сии мысли? Сам не знаю я, но «от избытка сердца» не перестаёт рука стращать бумагу… Как я люблю тебя, понять никто не сможет никогда… «А как прекрасна сердца глубина» …Прости иронию. А вот и по щеке слеза тихонько покатилась. Отчего? А кто кроме тебя поймёт? Никто… Я так люблю, что горы подниму и ввергну в море… Верь, я не грешу, а так тебя всю жизнь свою люблю, что Богом клясться мне уж ни к чему! Как церковь любит Бог, так я люблю жену!
…Но, Боже, как же на душе мне тяжело! Скорее в сон иду, чтоб там тебя обнять, я так тебя хочу! Пока я жив и бьётся моё сердце, я буду грешником твоей любви – до смерти. Вот ручка выпала и высохла слеза…Вот сон пришёл… Я разбудил тебя? Ты спишь ещё, но это так прекрасно - тебя обнять чуть слышно, страстно-страстно прильнуть всем телом… Обними меня, мой нежный Ангел! Сонюшка моя, ты спишь ещё, к тебе моя Душа пришла, пусти её к себе! Пусть до утра осталось так немного, но разве это важно? Я так люблю тебя! Пусти меня! Проснись!
Моя Душа в тебе, она так любит страстно, что не понять мне сон ли это? Что же это?… Нет – я сплю. Душа твоя во мне и сна прекрасней нет. И пусть одно мне будет – умереть с тобой во сне, чтоб от любви сгореть, лишь только бы ты нежно прошептала, что любишь и что ждёшь меня всегда, и как истосковалась без меня твоя Душа! Никто и не узнает никогда, что значит так любить, как я люблю тебя! Пусти меня, Любимая, скорей! Но что же так? Вдруг дрогнула рука, перед глазами мрак. Очнулся я. Уж сумерки рассеивает мгла утра… Сон везде таится, всюду – чуть видимая, утра пелена… Всю ночь писал я. Не осуждай меня за то, что я проснулся без тебя, за то, что разбудил, а сам ушёл…В ушах моих, безумный звон тоски…
И снова Сон.
И снова только Ты!
11 ноября 2001г.
Ночь 04.50
…И будут два одною плотью; так что они уже не двое, но одна плоть…
«от Марка» 10:8
© Copyright: Чернов, 2010