Когда в обидах, ссорах и упреках,
Бредет к концу наш нерадивый век,
Жизнь, увязавшись в горе и пороках,
Все выбраться пытается на свет.
Все жду годами выжженного счастья,
Веду дневник, пытаясь миг остановить,
И тихо жизнь порхает в области запястья,
Не в силах направленье изменить.
Казалось бы, что ворошить былое,
Закончилось, и Бог всему судья.
Пусть кто-то в жизни был гребцом каноэ,
А кто-то капитаном корабля.
Фотоальбом, где высохшие снимки,
С приятным ароматом старины,
Занятные и пестрые картинки,
Не знают ни печали, ни вины.
Вот я, в слезах прошу конфету,
А это мама с папой до меня,
Мне вовсе незнакомые портреты,
Глядят, своею тайною маня.
Как будто куплен в прошлое билет,
Тут слезы, радость встреч нежданных,
Вот – дедушка, его уж с нами нет,
Давно уж нет, но все же как-то странно.
Глядят глаза так молодо и ярко,
В улыбке доброй – счастье и задор.
Вот старый дом, натопленный и жаркий,
И с детских лет знакомый коридор.
И вспомнятся вдруг дедушкины руки,
Подарки и кулек конфет,
Но сердца жесткого предательские стуки,
Напомнят легкой мысли: «Больше нет…»
Но вот он в Риге, вот он в Ленинграде,
И всюду эти добрые глаза,
А вот – с друзьями,в праздник на параде,
У дома – виноградная лоза.
Мы в суете живем и забываем,
О тех, кто не вернется никогда,
Свои года бездумно обрывая,
Меняем жизнь, а с нею - города.
А где тот дом, где первыми шагами,
Зацвел тот добрый, деревянный пол,
Где длинными ресницами моргая,
Ты слушал строгий бабушкин укор.
Бессмертна память и чиста слеза,
И где б ни жил ты – в Риге, Ленинграде,
Повсюду эти добрые глаза,
Как там – с друзьями на параде.