Ах, как далеко я заброшен!-
на самый краешек Земли…
И мне мучительно тревожно
представить дали, что легли
меж нами дикими лесами,
полями долгими… И все
мне снится тяжкими ночами
твоё умытое слезами
родное, милое лицо.
И в кресле – маленький комочек,
весь из рыданий и из слез,
и сжатый в кулачке платочек,
слезами смоченный насквозь.
И ту минуту расставанья –
тебя, прильнувшую ко мне,
лицо к лицу, одно дыханье,
глаза в глаза, как в полусне.
И, не желая быть в разлуке,
как лозы в тропиках густых,
переплелись вдруг наши руки,
в тревоге тягостной застыв.
А Время, Время так бесстрастно!
Ему и дела нет до нас…
И у него мольбой напрасной
Не выпросить хотя бы час.
Минуты мчатся в этот вечер,
и их нельзя остановить…
А Время, взявши нас за плечи,
тихонько стало разводить…
И медленно я удаляться
стал от тебя, и вот уже
лишь только кончиками пальцев
коснулся я руки твоей.
И словно веточки березы,
тревожной грозовой порой,
роняя расставанья слезы,
тянулись руки вслед за мной.
И нет с той ночи мне покоя:
беспомощные, белые, моля,
они все тянутся за мною,
стараясь дотянуться до меня…