Тишина обрезает уши
всем кварталам и зданиям.
Вечереет. Тёмные лужи
зевают, томясь ожиданием
включённых огней. Время бьётся
князем Мышкиным в грязном подъезде.
Иногда мысль пронесётся,
что неплохо бы коньяку граммов двести.
Иногда кажется, что мир сам себя
задушил засаленным тюфяком неба.
И быть уверенным, что я - это я -
всё равно, что читать над покойником требу.
Если ты теряешься в тишине,
тебя обязательно что-нибудь найдёт и вытащит.
Вот отсветы фар на бетонной стене
выхватили корявую надпись "fucking shit".
И красная иномарка,
выскочившая из-за поворота,
ощеренной пастью овчарки,
стальною десною капота
рвёт эти сумерки. Струпья
чёрных тюльпанов и ветки
разжёвывают зубья
сухих тормозов. Из клетки
чугунной ограды таращится
раздвоенный тополь в ужасе,
а визг дребезжит и тащится,
бьётся в асфальт и кружится.
Мир просыпается, как только
сминается всмятку капот.
И пахнут больничною койкой
двор, тротуар, поворот,
дома, выгиб кариатиды,
рты двух-трёх прохожих, столбы,
и в зеркале заднего вида -
бугристый затылок судьбы.
Улица закатывает левый глаз
от страха и непонимания.
Киноафиша на вечерний сеанс
падает, отслоившись от здания.
Дворники хмурят брови,
и их собратья в каштановой пыльной мгле
моют потёки крови
на лобовом стекле.