Он был странным.
Почему был? Он есть и сейчас, но уже не странный. Он остепенился, обзавёлся семьёй, больше не стучит цепями по столу в респектабельном баре, с криком «Punk is not dead»
Познакомились мы с ним в юношеские годы на «воробейнике».
«Воробейником» называлось место в Таллинне, где продавали и покупали диски, кассеты и книги, менялись ими.
Где собирались молодые люди, которым не хватало ежегодной Песни года по телевизору за компанию со старой бабушкой, родителями и котом.
Где можно было познакомиться с себе подобными, поболтать за бутылочкой пива.
Подобное место было в каждом большом городе в годы застоя и стагнации.
У нас оно называлось «воробейник». Видимо потому, что было расположено на горке, где проводились летние концерты, в Старом городе.
Летняя деревянная эстрада, клумбы, декоративные кусты и огромное количество воробьёв, которым каждый считал необходимым бросить крошку булки или кусочек вафельного стаканчика от мороженого.
Таких же воробьёв напоминали парни и девчонки, собирающиеся там по воскресеньям. Хайратники сменились ирокезами, но выражение глаз не менялось: вызов – я не такой, я ничего не боюсь.
Как мы познакомились со Славкой и его компанией не помню. Кажется подошли с подружкой посмотреть новые записи Обороны. Слово за слово.
Совместным интересом оказались и стихи обериутов.
В следующее воскресенье мы получили в подарок по томику Хармса.
Чем отличался Славка от остальных обитателей воробейника?
Почему я хочу рассказать о нём?
За пару лет до нашей встречи, он не читал книг.
Музыка, которую он любил, для него была недавним открытием.
Мальчик рос в неблагополучной семье. В районе города, куда, долгое время, было страшно заходить вечером.
Родители пили. Школа дотянула мальчишку до окончания основных классов и благополучно выпихнула в пту.
Звание птушник не было гордым и жизнь не обещала впереди ничего отличного от жизни родителей и большинства знакомых.
Жизнь покатилась по-написанному. Компании, сигареты, алкоголь.
Алкоголь изменил Славкину жизнь. Повернул в противоположное направление.
Летним вечером, приняв дозу горячительного, мой герой шлялся, с себе подобными, по центру города. Почему они разбили витрину большого алкогольного магазина, никто не помнил. Разбили и всё. Приятели, схватив по паре бутылок с витрины, убежали.
Славка же начал раздавать красивые бутылки прохожим. Утомившись, присел на порожек и открыл бутылку пива. Здесь его и принял наряд милиции.
Происходило всё во времена, когда полиция была милицией, колледжи – пту, а в тюрьмы были без европейских норм существования.
В одну из тюрем, под названием «пятёрка», за хулиганство и нанесение материального ущерба, попал Славка.
Что и как там было, в подробностях он не рассказывал.
Было скучно. В библиотеке ему дали книгу.
Рассказы Чехова произвели на парня такое сильное впечатление, что захотелось ещё читать.
За пачку чая, которую ему передали друзья, сокамерник соорудил стеночку, отделяющую его от остальных.
Книгу за книгой. Проглатывал всё то, что раньше казалось скучным.
Домой вернулся другой человек.
Мы познакомились через несколько лет после начала его трансформации.
Каждый из нас проходил этот путь – путь взросления.
Когда родители перестают быть авторитетами, когда познаёшь истину из книг, когда музыка влияет, как наркотик.
Славка начал этот путь позже нас. Мы постепенно переставали носить драные джинсы, нервировать мам, тем, что специально прорезали и протирали в них дыры.
Наши косухи уже не были украшены булавками.
На головах росли просто волосы, а не насахаренные ирокезы.
Были сняты фенечки и хайратники.
Кое-кто уже обзавёлся собственными детьми и на горке, вместе с воробьиным щебетанием, слышался детский лепет.
Славка запаздывал. Он стал панком после 25.
Как любой неофит, он воспринимал все идеи буквально. Заставлял свою подругу сменить платья в горошек на джинсы, воевал с проявлениями буржуйства и мещанства.
В маленьких кафе, где мы грелись зимой, эпатировал публику выкриками панковских лозунгов. Тех самых лозунгов, которые уже откричали в Лондоне, откричали во всём мире. Славка опаздывал.
Критиковал нас, что мы обрастаем бытом, что не пускаем его в гости в 4 утра, что шикаем на него в транспорте.
«Живите дольше, рожайте больше»,- цитировал он Егора Летова и алкал для себя другой жизни, нежели наша.
Часть нашей компании изменила свои музыкальные пристрастия. Началось время реггей.
Мой тогдашний муж писал тексты для нашей местной реггей-команды Rasta Оrkestra, был её идейным вдохновителем и дружил с Расом Семёном – вокалистом, игроком на балалайке и сочинителем музыки.
Группа успешно гастролировала в городе, постепенно расширяя границы своей популярности.
Славкина душа не принимала этого, по его мнению, предательства.
Он всё ещё переваривал русский рок, панк и тексты Велимира Хлебникова, Крученых. Хармса и прочих «странных» поэтов.
Мы все взрослели, менялись вкусы, мы постепенно отдалялись друг от друга.
Кто-то продолжал изредка встречаться, кто-то совсем перешёл во взрослую жизнь.
Долгое время я не встречала Славку. Он остался в памяти, как взрослый чудаковатый мальчик.
От общих знакомых доходили слухи, что Славка продолжает писать стихи. Что стихи его становятся лучше и лучше. Что он начал учиться играть на флейте. Что женился.
Родилась дочь, потом сын.
Когда мы встретились в очередной раз, Славку было не узнать.
Это был Вячеслав. Мы были рады видеть друг друга. Рассказали о жизненных переменах.
Славка извинился за то, что обижал нас и признал, что правда была на нашей стороне.
Что человек может иметь семью и дом, может быть одет в приличный костюм и остаться нормальным, хорошим человеком. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Классики редко ошибаются.
Славка имел хорошую работу, а в свободное время концертировал с чтением своих стихов и игрой на флейте.
Дети росли. Подруга, ставшая женой, уже не носила ни платьев в горошек, ни рваных джинсов.
Славка опаздывал, но успел.
Нашёл свою колею и вошёл в неё.
Плохо, хорошо ли, решать не нам, а будущему.
С тех пор я Славку не встречала.