Шалишь, дружок, уже не тот
Шалун и дерзкое пространство.
И исподлобья мне киот
Вещает образы христианства.
И я молю всегда одно,
Чтоб было всё О КЕУ, о Боже,
Родным и близким заодно
И мне, моей небритой роже.
И если хочешь, вспомни нас,
Вот этот прах тысячелетий.
Все тропы были на Парнас
И по пути рождались дети.
Но трудно, тяжко осознать,
Что ты уже играть не можешь.
И не зовут тебя вставать
И поудобней стелят ложе...
Финал, отчаянный финал.
Киот распался, дух вознёсся.
На бал! Воистину на бал!
Где будешь принц, коль не споткнёшься.