Когда Господь нас нарезАл на паззлы,
Он явно не предвидел катастрофы.
Он рифмовал, считал, чертил, кроил нас, мы
Тянулись, как рифмованные строфы,
Друг к другу, подбирались осторожно,
Подбором, перебором, наугад,
Украдкою, крадучись и безвздошно,
Закрыв глаза, бесстрашно, невпопад.
Он понимал, что явно мало толку
В страницах, перемешанных на полках,
В страницах, пересыпанных словами,
И в строчках, зарифмованных не с нами.
Зачем же было рифмы разбивать?
Чтобы гадать, когда пасьянс сойдется,
Когда строфа из строчек соберется,
Когда в руке окажется рука. И наблюдать.
И все так мудро, так спокойно-просто:
Мы все подобраны по масти и по росту,
По лузам, пазам, выступам локтей,
Ладоням, пальцам. Ты подходишь ей,
И той, и ей еще, вот этой, дальней…
А я вот – с краюшку, во тьме исповедальни.
Ты - в середине паззла, как всегда.
Ты – даже здесь - вновь – местная звезда.
И тянутся лучи ко всем красоткам,
Всем частям света и ко всем чертям.
Сцеплений много – уж таким ты соткан,
Уж не чета таким забитым нам.
Я понимаю: есть законы мирозданья,
И кто-то должен непременно быть и с краю.
Ведь кто-то должен этот шабаш замыкать,
И, в горле сдерживая слезы, утешать.
И вот опять зачем-то я у края.
Стою, что делать в общем-то не знаю.
Как в школе на линейке – первый – гордо!
Но в этой позе не повертишь мордой,
Что делать – ни за кем не подсмотреть.
Осталось лишь как можешь что-то петь.
Вот только б не сфальшивить – я же с краю,
А значит к Нему ближе, к небу, к раю.
Но вот к тебе – всего один мне паз
Достался. Он заполнен лишь тобою.
Я крайний паззл, мне выделен судьбою
Один контакт, одна любовь, одно сцепленье,
И темнота , и холод за плечом
Другим. Коль лишь одно предназначенье -
Особо не поскачешь за мячом.
И тут не вижу смысла я роптать –
Законы мира кто-то должен исполнять.
Да и зачем считать в цепочке звенья,
Коль все равно в моей твоя рука.
Кругом чужие локти и колени,
Часы, минуты, даты и века…
И пусть другую руку еще кто-то там сжимает,
Ты просто здесь, и я глаза от счастья прикрываю.