Когда бы был я ветром, то быть может,
Трепал бы твою милую прическу.
Сдувал бы слезки,
Если б стало грустно.
А смех услышав, хохотал бы тоже.
Коль был бы морем: при закате, нежно,
Прибоем я ласкал бы твои ноги.
Я был бы строгим,
Сильным, но спокойным.
И усыплял бы свежестью прибрежной.
Весною, я б смешил тебя капелью.
Зимой бы, был уютом у камина.
Я как, картину:
Вдумчивую осень,
в окне твоем, писал бы акварелью.
А летом, лугом пахнущее, ложе
Расправил бы, цветов цветным узором.
И птичьим хором,
С солнцем-дирижером
Пел песни, холодком водя по коже.
О, Боже! Если б только стал я бурей.
Я всю бы мерзость разорвал на части.
Какое счастье,
Быть сильнее дури,
И умереть от настоящей страсти.
А после, будто заново родившись,
Упасть дождем, смывая все, что криво.
И насладившись
Вдоволь, в чистоте прозрачной
Стать радугой. Ты скажешь: "Как красиво!"
Но в этой всей "мазне", к себе манящей,
Слезящем взор, убогом совершенстве,
Большом шедевре
Гения больного,
Одна ты, только, будешь Настоящей.
И в миг, когда глаза свои закроешь,
Укрывшись сном, и скинув на пол страхи,
Все рухнет прахом,
Как не нужный мусор.
Лишь потому, что ты уже не смотришь.(...)