Сквозь пламень искренний порыва,
сквозь муки слёз
я видел кромку, тень обрыва,
ракитный плёс.
Река бежала, изгибаясь
струёй стремнин,
игриво берегов касаясь,
ныряя в дым.
В клубах рассветного тумана,
услышав стук,
вмиг утка шею выгибала
на чуждый звук.
Я знал, блеснёт через мгновенье
сталь огонька,
ты отвернёшься, без волненья
падёт рука.
Ты молвишь странно, равнодушно,
что скорбь прошла,
и перейдёшь черту послушно
на праздник зла.
Я выйду тихо. Скрипнут ставни
в глухую ночь,
в холодные иные дали
умчуся прочь.
Я буду править к бурной речке
тогда коня,
чтобы иных любимых речи
влились в меня.
Наверное, они – русалки,
чу, смех, да – плеск.
Ввысь брызги лёгкие бросают,
осоки - треск.
Конь захрипит за поворотом.
Прощенья нет.
Пожалуй, сердце ждёт кого-то,
пустое, бред.
И возвращение напрасно,
уже не ждут.
В душе – и празднично, и - ясно,
и – светлый суд.
Блестит струя. Иные плечи.
Ресницы. Вздох.
Иные обещает встречи
лукавый бог.
Волнение крови. Усталость.
Черёд – изъян.
Ах, милый бог, какая жалость,
твой пленник – пьян.
В плену у чувств золототканых,
в томлении грёз,
там, где река песок алкала,
я сердце нёс.
1 сентября 2010 г.
С-Петербург