В безмолвье холодной ночной тишины
На бледном лице отрешённой луны
Порой проступает загадка в несказанных строках.
Она проступает, но только боится увять на порогах.
Как будто зловещий шутник и хитрец
Поставил на сердце горячий рубец,
И этот рубец разошёлся в кровавых потоках,
Вобрав всю печаль позабытую в дальних дорогах.
На этих дорогах, ничуть не прямых,
Буквально не скрыться от вихрей шальных,
Они налетают и напросто некуда деться.
Прими их, как есть, и вложи под кровавое сердце.
Но вихри стихают над пыльной тропой,
И далее виден могильный покой.
В такие мгновения хочется просто согреться.
Найти где-то рядом второе кровавое сердце.
Не ясным полётом, но чёрным трудом,
Пройти отведённый отрезок вдвоём,
И слышать биение толи внутри, толи рядом.
Не то в наказанье, не то в дополненье к наградам.
Хранить как завет путеводную нить,
Скрывая желанье друг друга убить
Всего лишь одним раскалённым отточенным взглядом...
Но вместе стоять под последним ночным звездопадом.
Однако сегодня нет звёзд, и луна
Сияет в ночи абсолютно одна.
И вновь остаются все те же продольные строки,
И стелется вдаль полотно непройдённой дороги.
А тот неизвестный зловещий хитрец
Является в мир как великий Творец,
И всем заявляет, что даже бессмертные боги
Бывают порою не поняты и одиноки.