ЛЕСНОЕ КЛАДБИЩЕ.
Из детства помню я сосновый бор,
Сок чистотела золотисто-белый
И пыльных ягод в фиолете спелом
Черники терпкой, хату, задний двор.
Там был гамак натянут, я качался
На прочных сетках, кутаясь в росу
Нетвёрдой кистью. Помню набредался
На камни одинокие в лесу.
Кресты я помню, что косились хмуро,
И мхом изъеден был дубовый стан.
Там ливень шёл, и был немного пьян
Шарами молний я. И брёл понуро
К холму заветному, где виден только прах,
Где маслянисты шляпами склонялись
Ко мне грибы. И, кажется, влюблялись
В меня цветы, сокрытые в гробах
Неведомые таинства и силы...
И я внушал себе, по капле кровь
Сливая в дёрн, клеймя его покров,
Что дух мой смертен, но, увы, всесилен.
ДОРОГА.
Ещё из детства помню я дорогу,
Колёсный цокот, стройные ряды
Столбов и шпал, холмов седых гряды,
И волю-степь, болото-недотрогу.
Припомнить всё: и слёзы, и "ура!" -
В деталях мелких силу я имею...
Мой путь с весны уж был узкоколеен,
Хоть широка у жизни колея...
Припомнить речи? Мало толку в них.
Душе в хорошем несть ни развлеченья,
Ни сна, ни отдыха. В худом же есть горенье
Печи доменной. Горе - высший стих.
Вот остановка. Стук рессор притих.
Явилось счастье. Голос разом стих.
ЛЮБОВЬ.
Я прежде верно знал, чего любить:
Отца и мать, Россию и Природу,
Клин журавлей на сером небосводе
И песни на ночь золотую нить.
И в детстве Бог со мною говорил,
Я отвечал Всевышнему как брату
О тайных снах, о женщинах, о кладах,
Что я в душе тревожной хоронил.
Но вот уже который год молчит
Предвечный Бог. И я отнюдь не отрок.
Моя любовь как отсыревший порох...
Отец в могиле, песни рвана нить.
Когда бы я вернуться мог туда,
Я клад любви не скрыл бы никогда.