раньше я думала, что хуже нет искать когда-то родное в чужих людях.
и лелеять ту боль, что есть похожее, но не то.
"Надо жить настоящим, смотреть вперед!",- кричали и топали лапками десятки обезьянок с плакатами о бытие.
"А если настоящее не нравится?",- всплыло где-то в подсознании.
Только было обезьянки начали вспоминать заученные кричалки о слабости духа и судьбе, как зазвонил телефон.
На них всегда телефон действовал как нечто магическое. Они тут же бросались врассыпную и уже через мгновение можно было только догадываться, были ли они вообще.
Эти дурацкие нули на определителе номера совсем не нулевого человека.
-да?
-ты даже разговор начинаешь так, будто знаешь, о чем я думал ..пока набирал, и переспрашиваешь.
-а ты разве ни о чем не думал?
-думал, с кем ты сейчас
-я тоже часто об этом думаю. Как дела? Как там твоя блондиночка?
-ты знаешь, как её зовут. Давай не будем.
-мы и так никогда уже не будем *смеется*
-прекрати. Я не для этого позвонил
-м.. Рассказывай
-я устал. Дом всё никак не достроят. Родители всё чаще ссорятся. Эта стала раздражать. Работа скучная, деньги тратить не на что.
-да, бардак у вас там без меня
-с тобой был другой бардак.
-ты очень оригинально признался сейчас, что скучаешь
-может встретимся?
-может и встретимся. Семьями дружить вздумал?
-нет нет, она про тебя ничего не знает.
-а что, боишься до сих пор? При чем не меня, а себя?
-давай встретимся. Куда подъехать?
-а зачем встречаться то?
-ну так.. просто..
Эта неуверенность её порядком разозлила. Ну неужели взрослый мужчина не может честно ответить на простой вопрос? Ответ ведь знают оба, он тоже вполне прост.
Столько времени прошло с того утра, как она ушла. А он, вместо того, чтобы благодарить судьбу за то, что когда-то та их свела, вместо признания за то, сколько она дала ему, чему научила, вместо того, чтобы пытаться её вернуть, или хотя бы молча радоваться, что она оставила его в покое, стал жить с какой-то дурочкой из провинции, у которой хватило мозгов вовремя оказаться рядом и, утешая, заполнять его пустоту. Занимая её место.
Она поделилась на повышенных тонах, что он давно уже не ее идеал, и вообще не последний мужчина в этом чертовом городе. И что всё таки два года - порядочный срок, чтобы она не имела ни малейшего желания бросаться к нему, как только ему вздумается поностальгировать.
-будешь делать всё, чтобы я жалела? Думала, что ошибку сделала?
Это уже было похоже на истерику. Отчаяние? Забытая боль? Хотя она кричала всегда, когда что-то было для неё важно.
А он пытался оправдаться, успокаивал, говорил, что знает, что всё было правильно и что у нее и так всё хорошо. Это её расстроило ещё больше.
-раньше ты меня убеждал, что без тебя у меня вообще жизни не будет. И я, между прочим, верила.
Это было похоже на истерику, но уже не потому, что задело. Потому, что он ее предал, руша идеалы. Сдался тот, в кого она верила, кто всегда был сильнее.
-а вы чего уставились?, - рявкнула она на любопытных обезьянок, которые, робко прижимаясь друг к другу, опять начали собираться.
Обиженно понурившись, те поплелись восвояси.
Искать когда-то родное в чужих людях можно. Грустно, что когда-то родные становятся чужими.
Она глянула в окно. Солнце. Закурить бы.
"Да, правильно, надо что-то менять",- и она попросила продолжить мастера высветлять ее каштановый до платинного.
Посвящается М.